Алан нетерпеливо перебил его:
— Не мели языком, как чертова задница. Ты понимаешь, что я не могу приезжать сюда ежедневно — по утрам, днем или ночью. Я хочу, чтобы вы двое наблюдали за всем, что происходит здесь. И я также хочу, чтобы вы подобрали для меня еще один безопасный дом, при строительстве которого никогда не фигурировало ни имя Джорджио, ни мое имя. Ты знаешь, что мне нужно, О'Нил, ты не раз делал подобное для других. Можешь ныне использовать свой богатый опыт в моих интересах и в интересах Джорджио. Делаю тебе еще одно предупреждение и даю шанс исправиться. Брунос попал в большую передрягу; положение его тяжелее, чем ты можешь себе представить, приятель. Так что будь осторожен. У него есть друзья в странных местах, у старика Джорджио, и также у меня. Будьте поосторожнее с теми, с кем намереваетесь говорить, ребята. Потому что я для них вроде травки в раю — и они расскажут мне потому все. Вот почему я здесь и требую помощи от вас, и вам придется выполнить то, о чем я прошу.
Джоджо попытался сохранить хотя бы часть собственного достоинства.
— Хорошо, мы в игре, — коротко сказал он. (Можно было подумать, что у него имелся выбор!)
Алан сокрушенно покачал головой. Глядя на Джека, он укоризненно произнес:
— Как ты выносишь эту задницу, а?.. Поехали, Донна, мы свое дело сделали. Пора трогать.
Она поспешно подхватила свою сумку и пошла за Аланом к двери. В холле стояла Бетань, она молча сжимала кулачки. Донна не могла не заметить, что почти такой же страх, какой мучил ее саму, искажал и лицо Бетань.
Джорджио распростерся на полу в своей камере и прислушивался к тихому храпу Сэди, уснувшего здесь же, на койке. Врач сделал последнему успокаивающий укол. Чоппер сидел на краю верхней койки с самокруткой во рту.
— Я знаю, что это был за запах, Чоппер, — неожиданно сказал Джорджио. — Это был тетрахлорид! Я помню его еще с того времени, когда начал строить свой первый дом. Это была единственная вещь, с помощью которой мы могли снять верхний слой резиновой краски. Господи, каким образом они раздобыли это, черт побери?!
Чоппер пожал плечами:
— Пронесли в большой фляге, в термосе для супа или в набедренной фляжке, разумеется. Такое же сожжение я как-то раз видел в «Дареме». Хотя там сожгли какого-то назойливого пацана. Никто ради него пальцем не пошевельнул.
Голова у Джорджио кружилась: он вспоминал зрелище, которому стал невольным свидетелем.
— Но почему он был парализован? Он же еще жил — я видел, как он двигался!
Чоппер еле заметно улыбнулся.
— Нет, парень, он не был парализован. Все не так, как ты думаешь. Ему что-то запихали в глотку — наверное, шарик от пинг-понга или старый носок. А потом его связали проволокой. Ты просто ее не заметил: из-за пожара, дыма и всего прочего. Потом ему на голову натянули резиновую маску, а сверху облили всего толуолом. Через некоторое время в камеру бросили спичку — и пошел дым. Этот трюк хорошо известен в северных тюрьмах…
Джорджио почувствовал себя плохо: к горлу подступила тошнота, и он несколько раз глубоко вздохнул. На сей раз Чоппер громко рассмеялся, откровенно потешаясь над ним:
— Ты меня смешишь, Брунос! Сразу видно, что ты никогда не сидел в тюрьме. Думаешь, это плохо? А попробуй-ка что-нибудь другое, приятель. Тебе нужно быть покрепче. Надо привыкнуть ко всему этому, если хочешь выжить. Это еще не так страшно, как другие вещи, чему я был свидетелем. Я видел, как с мужчин снимали обручальные кольца, засовывали их им в рот, а потом зашивали губы с помощью толстой иглы шпагатом, который обычно используют в мастерских. Ты сам разберись со всем этим. А я-то думал, ты крепкий мужик!
Джорджио покачал головой.
— Я крепкий, когда это нужно, не беспокойся. Но только животное может смириться с подобным. Ни один человек такого не перенесет.
— Ну, что ж, по крайней мере, мы солидарны в одном, — хохотнул Чоппер. — За всем этим стоит Левис, а он и есть настоящее животное, чертов сверхчеловек и мерзавец. И он будет здесь раньше, чем мы об этом узнаем. Небольшое сегодняшнее представление пойдет тебе, мне да и всем на пользу. Это лишь очередной способ Левиса доказать, что у него длинные руки.
— Я сам убью его!
— Ну, вот, это — самая умная вещь, которую я услышал сегодня ночью! Скажу тебе между нами, между мной и тобой: мы могли бы стереть эту задницу с лица земли. Подумай об этом, Брунос, вместо того чтобы вспоминать о своем жареном друге из Кентукки… Я иду спать. Утром будет до черта работы. Стража начнет допрашивать нас и делать такой вид, будто понятия не имела о том, что сегодня произошло. — Он лег на свою койку.
Джорджио устроился на полу камеры, на тонком одеяле.
В воздухе все еще стоял едкий запах гари, и слабая вонь от тетрахлорида щекотала ноздри. Мысль о боли, испытанной Тимми, когда того обжигал горящий толуол и резина плавилась у него на лице, на глазах и во рту, вызвала у Джорджио новый приступ дурноты… Тимми этого не заслужил.
Как верно сказал Чоппер, Левис в очередной раз продемонстрировал свою силу. От подобных мыслей у Джорджио заплясали красные круги перед глазами: «Этому ублюдку Левису надо показать!..» После гибели Тимми и убедительных слов Чоппера Джорджио почти убедил себя в том, что именно он будет человеком, который выполнит это.
Наконец Джорджио заснул… Ему снился сон про Тимми, про жену Тимми и его детей. И про Сэди. Во сне ему не сделалось лучше, ибо яркие картины постоянно всплывали в голове и тревожили его. И, в конце концов, в четыре тридцать утра его вырвало в плошку, служившую им умывальником.
Джорджио мог поклясться, что слышал при этом приглушенное хихиканье, доносившееся с койки Чоппера.
Глава 28
В четыре пятнадцать утра Алан подъехал к дому в Сохо, где располагалась его квартира. Он выключил двигатель машины и посмотрел на Донну, которая тихо спала на пассажирском сиденье рядом с ним. Несколько мгновений он наблюдал за ней в приглушенном свете уличных фонарей. Ее милое лицо во сне было спокойным, темные ресницы отбрасывали длинные тени на щеки. Он осторожно протянул руку и дотронулся до ее плеча. Донна открыла глаза и доверчиво улыбнулась ему. Потом память вернулась к ней, и она резко села на сиденье.
— Где мы? — Голос еще звучал сонно, и Алан улыбнулся в полумраке.
— Около моей хижины. Мы вернулись в Смоук. Пойдемте, я приготовлю вам кофе. Потом вы освежитесь и поедете домой.
Донна взяла с заднего сиденья свою сумку и пошла вслед за Аланом к ближайшему высокому зданию. Оказавшись в квартире, она с удивлением отметила, что в ней все было как-то даже слишком опрятно. К примеру, телефонная полка над столиком в гостиной висела, аккуратно прикрепленная к стене, а по обеим сторонам самого телефонного аппарата лежали карандаш и ручка — наподобие кресел мебельной тройки по сторонам дивана. В уютной гостиной она с удовольствием погрузилась в подушки мягкого, обитого красивым голубым шелком дивана и на мгновение закрыла глаза. Сон все еще грозил окутать ее. Она была измучена и физически, и морально. Алан с жалостью посмотрел на нее и включил электрический чайник, чтобы приготовить кофе.
