— Привет!
Джорджио с доброжелательным видом кивнул и спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
Левис, продолжая улыбаться, процедил сквозь зубы:
— А как ты думаешь, мать твою? У меня такое ощущение, будто мне в спину вонзили раскаленный штырь. Но в основном со мной все тип-топ, как говорят высокопоставленные особы.
Джорджио посмотрел на него с искренней тревогой. Вблизи он хорошо видел, как еще слаб этот человек. И вопреки своим понятиям тихо и сочувственно произнес:
— А почему бы тебе не пойти и не лечь, Дональд? Ты выглядишь паршиво, приятель. Серьезно! Просто паршиво. Здесь никто не собирается с тобой соревноваться, никоим образом. Иди и отдыхай, парень, а не то навредишь себе.
Левис мрачно усмехнулся.
— От тебя сдохнуть можно, Брунос. Ты чуть ли не заставил меня поверить тебе. Я выживу. Я оклемался после шести пуль, приятель. И нужно чуть больше, чем потеря почки, чтобы запугать меня.
Джорджио грустно покачал головой.
— Ты пережил потерю почки, Дональд благодаря врачам. А теперь ты вернулся в крыло. И подвергаешь себя большой нагрузке. Господи, да у тебя же только что была серьезная операция, черт побери! Даже ты все-таки не Бог, понимаешь? И даже ты должен знать, что люди смертны. Ты угробил Тимми, и все были в шоке. Ты по-прежнему король, главарь преступной банды — так какого же черта еще хочешь доказать?!
Левис снова засмеялся, но на этот раз смех его прозвучал звонче и жестче; взоры всех присутствовавших обратились к их столику.
— Я доказываю раз и навсегда, что ничто не сможет свалить меня. А теперь давай-ка пойдем с тобой в мою камеру, и ты загрузишь там меня всем, что тут стряслось. Я слышал, у нас появились два новых любопытных обитателя; хочу, чтобы ты рассказал мне о них подробнее — все что знаешь. Идет?
Джорджио кивнул. Поднимаясь со стула, он допустил грубую ошибку: предложил помощь Левису, протянув ему руку. Но тот столь яростным ударом отбил от себя руку Джорджио, что это противоречило внешне незавидному состоянию недавнего больного.
Вся комната отдыха, все мужчины проводили взглядами их двоих, выходивших из помещения в сопровождении пары телохранителей.
Сэди положил голову на руки и задумался о Левисе и о Тимми. И вдруг почувствовал, как кто-то схватил его за руку, и удивленно выпрямился на стуле: рядом стоял молодой Бенджамин Дейвс, записной шутник их крыла.
— Не хочешь немного позабавиться, Сэйд?
Сэди посмотрел в глаза парню, ощущая только горечь и обиду.
— Сколько времени ты не был на свободе, Бенджамин? — прошипел он. — Всего год, как ты арестован, и еще три месяца — здесь. Что — уже стал настоящим мерзким бандитом? Давай-ка я дам тебе небольшой совет, дорогой. Пока с тобой все в порядке, я признаю это, но если не сможешь контролировать свои порывы, то закончишь дни, вляпавшись в серьезную болезнь, например, подцепишь СПИД. Насколько я знаю, уже трое из наших разносят этот вирус. Поэтому сделай себе же милость, сынок Бенджи: пусть лучшей подружкой станет твоя правая рука… А если ты еще раз подойдешь ко мне, то я так растрясу твой пенис, что он отвалится! И сохраню его у себя как сувенир! Ты понял?
Бенджамин вскочил со стула — воплощение юности и оскорбленного достоинства:
— Я только спросил, мать твою!
Сэди, обретя свою обычную браваду, шутливо произнес:
— Надеюсь, с настоящими девушками ты обращаешься лучше, чем со мной, сынок?
Все как один заключенные разразились хохотом. Бенджамин вихрем вылетел из комнаты отдыха.
— Долбаные потаскухи! Все вы такие! — заорал он уже из коридора.
Сэди закатил глаза и притворно вздохнул.
— Ну а теперь, — прокричал он вслед Дейвсу, — в нашем Бенджи заговорил опыт бывалого человека!
И все снова рассмеялись. Они только больше зауважали Сэди за то, что тот поставил парня на место. Ибо все понимали: если бы Бенджамина застали с Сэди теперь, в самом начале срока Дейвса, то затем его самого принялись бы использовать и оскорблять все матерые преступники, даже не дав ему пикнуть. Такой юнец, как Бенджамин, который думает, что все уже знает, а, в сущности, не знает ничего, был для них особенно лакомым куском.
Сэди вновь откинулся на спинку стула — и опять в голове его замелькали неутешительные мысли: «Левис вернулся… Вернулся и ведет себя так, словно ничего не произошло… Левис улыбнулся мне: это означает, что он по-прежнему настроен на меня. И тут я ничего не могу поделать. Ох, Если бы моей единственной проблемой был молодой Бенджамин! Насколько легче тогда стала бы моя жизнь…»
Левис вальяжно развалился на койке, а Джорджио пристроился за маленьким столиком.
— Итак, Джорджио, что тут происходило?
Тот с деланным равнодушием пожал плечами:
— То одно, то другое. Тут в крыле появилась парочка проходимцев. Но ты, несомненно, об этом знаешь. Я с ними по серьезному пока не общался: подумал, что приберегу это удовольствие для тебя. Они педофилы. Особенно тяготеют к мальчикам. Но и к маленьким девочкам тоже неравнодушны. Их на воле — целая шайка, которая действует уже несколько лет. Эти двое получили каждый по большому сроку — соответственно пятнадцать и восемнадцать лет. Они настоящее дерьмо.
Левис устало прикрыл глаза и кивнул:
— Я слышал о них. С кем нам тут приходится сидеть, а? Что бы мы с ними сделали, если бы могли сами творить правосудие? Я даже не знаю, Джорджио. Наверное, начальник совсем рехнулся, раз решил запереть их тут с нами… А что еще известно о них?
Джорджио неопределенно покачал головой.
— Сэди их знает. Но эта птичка с членом еще никому ничего не говорила. Я видел, как большой Рикки пожирал их глазами, но ничего конкретного от него не слышал. Я подумал: он просто пытается их запугать, понимаешь. Все начинают относится к ним с подозрением, потому что эти двое постоянно держатся вместе, рядом и ни с кем не обсуждают своих дел. А здесь такое поведение — все равно что втроем трахнуть девицу в зад, не так ли? Такого быть не должно. Все обсуждают свои дела — ведь это единственный способ пережить первые несколько месяцев…
Левис поднял палец, призывая Джорджио к тишине.
— А что говорили о Тимми?
Джорджио опустил глаза.
— Ты был выбит из колеи, сам знаешь. Он не заслужил этого, вот всеобщее мнение. Но я слишком хорошо тебя знаю и думаю, что это не особенно тебя волнует. Давай посмотрим правде в глаза, Дональд: тебе ведь нравится дурная слава, не так ли?
Левис усмехнулся, обнажив мелкие белые зубы.
— У меня вырезали почку, мать ее за ногу, а у тебя хватает наглости сидеть тут передо мной и говорить мне, что я был выбит из колеи! Сколько времени меня не было? Не три недели, а ты мне рассказываешь о том, что ты думаешь, словно я какой-то раздолбай? Я потерял почку. Этому уроду повезло, что я был в больнице, когда его порешили. Я сам бы истязал сутенера голыми руками, если бы со мной все было в порядке.
