— Донна, Стефан Брунос мертв.
Она оцепенела и нахмурилась.
— Мертв?
— Мертв, не сомневайся, — твердо и раздельно выговаривая слова, произнес Алан. — Он понял, что ему крышка, в тот момент, когда я вошел в комнату. Учитывая все происходящее, я не мог позволить ему раскрыть рот. Слишком много опасных людей в этом участвует, Донна. Похоже, ты все время об этом забываешь. Никак не можешь удержать этого в своей хорошенькой головке… Я не могу остановить прыжок, Донна, — повторил он. — Не осмелюсь сделать этого. Прыжок пойдет своим чередом, нравится это нам или нет.
Донна, согнувшись пополам, упала на постель, словно кто-то ударил ее в солнечное сплетение.
— Прыжок надо остановить! — истерически закричала она.
— Предоставь это мне, дорогая. В настоящий момент твоя жизнь в такой же опасности, как и моя. И даже в большей, потому что Джорджио первый не позволит делу сорваться. А если он к тому же что-то выяснит, то мы окажемся глубоко в дерьме.
Она, не поднимая головы, простонала сквозь слезы:
— Каким образом, черт побери, я впуталась во все это?
Алан выглянул за дверь, мельком бросив взгляд на потерявший для него все свое очарование ослепительный рассвет, и спокойно ответил:
— Ты впуталась в это в тот самый день, когда выходила за него замуж, дорогая. Просто ты этого не понимала.
Книга третья
Если собрать все отчаянье,
Что охватило восставших жен,
То десятая часть человечества
Повесилась бы.
1564–1616 гг., Вильям Шекспир «Зимняя сказка»
Я буду отомщена за тебя до дна.
«Двенадцатая ночь» Вильям Шекспир
Глава 40
В аэропорту Коломбо на них навалилась удушающая жара; Донна неподвижно сидела в кресле в ожидании своего рейса, и из каждой поры у нее сочился пот. Она взглядом следовала за Аланом, который шел к ней с двумя стаканами чая со льдом. Однако, когда он приблизился, Донна опустила глаза. Она все еще не могла заставить себя говорить с ним. Он молча передал ей чай и присел рядом.
Со всех сторон раздавался гул голосов, воздух казался перенасыщенным запахами из-за множества людей в аэропорту. Твердые и круглые, напоминавшие донышко ведра сиденья были крайне неудобны, и по прошествии времени Донна все острее это ощущала. Она не сводила глаз с монитора, где высвечивались номера и названия рейсов. Алан прикурил сигарету и передал ее Донне. Она невнятно пробормотала слова благодарности.
— Послушай, Донна, это твое нежелание разговаривать не пойдет никому на пользу. Ведь так?
Она продолжала молчать.
— Ты хотя бы односложно отвечай мне! А то ведешь себя так, будто я виноват во всем…
Она повернулась к нему, чтобы ответить:
— А что ты хочешь, услышать, Алан? Спасибо за твою большую помощь в вызволении моего мужа?
Он раздраженно выпалил:
— Что ж, для начала сошло бы и это! Ты же сама просила меня все организовать, не так ли? Насколько я помню, ты пришла тогда ко мне в ресторан и буквально умоляла помочь тебе.
Донна нетерпеливо дернула головой.
— Ты еще не понял, Алан? Ты ничего не понял! Тогда я ни о чем не знала, во всяком случае, ни о чем таком, что не могла бы простить. А теперь, после всего, когда ты говоришь, что все равно собираешься провести прыжок…
Алан перебил ее:
— Послушать тебя, так ты из простого любопытства захотела встретиться с Джонни, Эриком, Ником Карвелло и со мной в конце концов! Так что ли? Предпочтешь опять увидеть их — или все-таки позволишь мне разобраться во всем этим с минимальным ущербом?
Донна недоверчиво покачала головой.
— Но как же ты собираешься это устроить? Как только Джорджио выйдет, дело будет сделано. Назад он не вернется. Сначала им придется его убить.
— Что ж, именно это и может произойти, Донна. Человек никогда не знает, что его ждет. Представь себя вдовой, а?
Она молча откинулась на спинку сиденья.
— Твоя проблема в том, Донна Брунос, что ты до сих пор так и не приспособилась к реальной жизни. К жизни, в которой вращался твой муж.
Донна, не поворачивая к нему головы, с укором произнесла:
— Ты знал, кем он был, но не говорил мне. И даже не намекал! Я чуть с ума не сошла, когда узнала, с кем жила и через что проходила все эти годы! Как подумаешь обо всех этих людях, которые все знали, в то время как я понятия ни о чем не имела… Он использовал меня, Алан! Вы все использовали меня тем или иным способом! А теперь мне предстоит встреча со свекровью, которой я должна сообщить, что один ее сын не вернется домой, а для другого, однозначно, самое подходящее место — тюрьма. И это все моя вина, моя вина…
Алан, не веря своим ушам, удивленно уставился на нее.
— В чем, черт побери, здесь твоя вина?
— Потому что, — прорыдала она, — если бы я не обратилась к тебе за помощью, Джорджио до сих пор надеялся бы на апелляцию. А как только я передала ему сообщение, что ты готов помочь, все пошло не так!..
— Значит, выходит, я виноват? — горько усмехнулся Алан.
— Алан, уходи! Просто уйди. Мне надо все обдумать, чтобы потом решить, что делать дальше…
Он резко поднялся на ноги.
— Я уйду, дорогая, — склонившись к ней, с нажимом сказал он, — если ты этого хочешь. Но позволь сначала предупредить тебя. Подумай как следует, кого ты должна будешь подставить, чтобы удержать этого мерзавца в тюрьме. Твоя жизнь не будет стоить и куска дерьма, если ты кого-нибудь из этих людей подставишь. Это я тебе говорю — Алан Кокс. Никто не любит, когда ему вредят, в этом небольшом дельце задействовано гораздо больше людей, чем ты можешь себе вообразить… Подумайте над этим, миссис Писклявая Непорочность!
Донна смотрела, как он уходит, обиженный и очень злой, судя по неестественно выпрямленной спине и по тому, как он держал голову. И ей очень хотелось, несмотря на все свои оскорбленные чувства, позвать и вернуть Алана Кокса.
Однако она не сделала этого.
Эрик в очередной раз прорабатывал маршрут побега и общий план прыжка с Джонни и братьями Маканултис.
— Вы убедились, что самосвал нормально работает?
Джонни радостно подтвердил.
— Я сам сегодня утром проехался на нем, Эрик. Он бежит просто отлично! После прыжка поступит сообщение, что его угнали с участка в Кенте, который принадлежит моему старому приятелю. Не беспокойся! У «мерса» двигатель в прекрасном состоянии, но он разбит в дым снаружи. Никто на него даже не посмотрит. Мотоциклы припрятаны вблизи дороги, они готовы и ждут команды: два «Кавасаки 250» и один «125-й» — на случай если нам придется мчаться по полям. Машина для пересадки уже в Кенте, как мы и договаривались, ждет, когда ее поведут в пункт назначения. Как видишь, машины готовы, мы все — тоже.
