Надсмотрщица Мэрилин, служившая в тюрьме более двадцати лет, гадко усмехнулась:
– Давай, дорогуша. Сейчас мы тебя разденем, вымоем и вновь оденем и обуем, но уже в наше. Затем проводим в твою камеру. Будешь жить вместе с еще двумя сучками, они покажут тебе, что почем.
Бриони выпрямилась во весь рост и сказала холодно:
– Проясним кое-что сразу, хорошо? Во-первых, я тебе не дорогуша. От одной мысли о дружбе с тобой меня тошнит. А во-вторых, ты можешь быть большой и безобразной, но тебе нужно иметь что-то еще, если ты хочешь напугать меня.
Мэрилин с яростью посмотрела на крохотную старую женщину:
– Никто не смеет говорить со мной в таком тоне!
Теперь, когда прошел первый шок, Бриони снова стала прежней и едко ответила:
– Мне виднее, как с тобой говорить. Я всю жизнь имела дело с дураками, так что одной дурой больше, одной меньше, какая разница? Ну, пошли. Давайте покончим с этим. Где мне принять душ?
Женщина помоложе, офицер Трэйси, взяла ее за руку.
– Я провожу вас в душ, как только мы составим опись ваших вещей.
Мэрилин в полном молчании составила опись. Кольца с бриллиантами и колье вызвали у нее явное раздражение. Когда Трэйси увела Бриони в душ, Мэрилин обратилась к другой тюремщице:
– Надо будет сбить с нее спесь.
– И ты собираешься за это взяться?
Мэрилин кивнула. На ее лице появилась кривая ухмылка.
Бриони приняла душ, после чего ее опрыскали дезинфицирующим раствором. Одета она теперь была в казенные блузку и юбку, мокрые волосы прилипли к голове. Трэйси удивило то, что и без макияжа старуха выглядела хорошо. Пока Бриони вели в крыло «А», она внимательно оглядывала все вокруг. Ее камера оказалась на последнем этаже. Когда дверь камеры открылась, застарелый запах окурков и мочи ударил Бриони в нос. Несколько секунд она в замешательстве стояла на пороге. Трэйси, чувствуя что Бриони не по себе, легонько подтолкнула ее:
– Входи, милая. В пять тридцать у нас чай, вам будет позволено выйти.
Дверь камеры со стуком захлопнулась, и Бриони уставилась на двух девушек.
Одна из них, высокая негритянка, на вид не старше девятнадцати лет, встала и протянула ей руку:
– Привет, милая. Меня зовут Летиция, а это Марла.
Марла была маленькой пухлой блондинкой лет тридцати.
– Присаживайся, мы тебя ждали. Хочешь самокрутку?
Открытое и приветливое лицо Летиции внушало симпатию.
Бриони кивнула и, присев на свою койку, взяла предложенную сигарету.
– Трэйси через минутку принесет чай. Белинда обо всем позаботилась. Увидишь ее во время общего чаепития. Будет только сандвич, но обязательно запихни его в себя, потому что до утра больше ничего не дадут.
Бриони прикурила от поднесенного Марлой огонька и попыталась расслабиться. Камера была маленькая и ужасно воняла. Несмотря на доброту сокамерниц, Бриони предпочла бы находиться где угодно, только не здесь. Догадываясь, о чем она думает, Марла улыбнулась.
– Послушай, милая, конечно, сначала это шок. Знаю по собственному опыту. Но я дам тебе маленький совет. Когда ты выйдешь на прогулку, держись так, будто все вокруг принадлежит тебе. Ты – имя, большое имя. Твоя репутация идет впереди тебя. Здесь есть куча маленьких проституток, которые с удовольствием прислуживали бы тебе. Веди себя спокойно, понимаешь?
Бриони глубоко затянулась тоненькой, словно спичка, сигаретой.
– Я понимаю тебя, Марла, но за меня не волнуйся. Я сама способна о себе позаботиться.
Что-то в поведении этой маленькой женщины, в тоне голоса, даже в манере гордо держать голову не позволяло усомниться в ее словах.
Марла усмехнулась.
– Ну ладно, осваивайся. Здесь воняет, здесь вообще паршиво, но ты привыкнешь, хотя сейчас это кажется невероятным. И все-таки я жду не дождусь, когда выйду отсюда.
– За что ты сидишь?
– Воровство, проституция и мошенничество – обычный набор. А вот наша Летиция здесь за большое «У», то есть вы с ней найдете общий язык.
Летиция засмеялась.
– Я под следствием, еще ничего не доказано.
Бриони улыбнулась. Эти две женщины, от которых в другие времена она бежала бы как от чумы, старались сделать ее пребывание в тюрьме сносным, и она была безмерно им благодарна.
– И в убийстве кого тебя обвиняют?
Летиция усмехнулась:
– Моего сутенера. Его звали Делрой Лафайет,
[4]
хочешь верь, хочешь не верь.
Бриони снова затянулась сигаретой.
– Его стоило убить за одно только имя!
– Вы классно впишетесь сюда, мисс Каванаг. Просто классно, – оценив шутку, заявила Летиция.
Бриони рассмеялась, постепенно обретая душевное равновесие.
Трэйси, разносившая чай, услышала смех за дверью и с удовлетворением отметила про себя, что Бриони Каванаг постепенно приживается. Если она может смеяться, значит, сможет и жить здесь, что бы ни произошло в дальнейшем. Мария Юргенс передала через их с Трэйси общего знакомого кругленькую сумму для Бриони, и Трэйси, со своей стороны, была готова соблюсти все обязательства по договору до последней буквы. Положив пачку сигарет на поднос с чаем, она вошла в комнату.
Белинда, или Большая Белинда, как ее все называли, высматривала новенькую в толпе, когда заключенных выпустили из камер на чаепитие. Она увидела рыжую копну волос между Летицией и Марлой и медленно двинулась навстречу. Белинда сидела за кражу со взломом. Она была рослой, полной, но черты ее лица были правильны и красивы. Проложив себе локтями путь к Бриони, Белинда улыбнулась и протянула ей мягкую пухлую руку:
– Белинда Крэйн, рада познакомиться.
Бриони ответила на улыбку и рукопожатие. В столовую четыре женщины вошли вместе. Бриони чувствовала на себе множество изучающих взглядов. Неожиданно Бриони увидела, что из очереди за волосы тащат девушку. Затем несчастную, невзирая на ее вопли, начали бить лицом о край деревянного стола. Никто не обращал на это внимания. Надзиратели смотрели в другую сторону.
Белинда пояснила:
– Это Мари Молинеро, она сидит за то, что утопила собственного ребенка.
Девушка поплелась к своему стулу и плюхнулась на него. Лицо ее было в крови, она рыдала.
– И не просто утопила. Она держала ребенка лицом в кипятке. Ты можешь понять таких людей?
Бриони покачала головой.
