Мария положила свою руку на руку Бриони:
– Он расстроен.
Прежде чем Бриони успела что-либо ответить, завопила Джильда:
– А мне что до этого? Я тоже расстроена! Этот жирный ублюдок платил мне целое состояние за то, чтобы я сидела тут с ним. А теперь я должна идти к легавым и катать заяву о самоубийстве?!
Посмотрев на маленькую женщину, которая неуклюже топталась на месте, стараясь перенести вес тела на здоровую ногу, Бриони начала хохотать. Но очень скоро смех перешел в слезы. Мария повела ее под руку назад к машине.
На улице Бриони подошла к Томми и тихо сказала:
– Хорошо, вышла промашка, и ты злишься. Но раскинь мозгами. Куда подевались эти чертовы евреи? Они должны были охранять его, помнишь? Кто-то добрался сюда раньше нас. Болджер зря рассчитывал на их помощь и защиту – кроме нас здесь не было ни души, если, конечно, не считать хромой Джильды. Подумай об этом. Пойдем, Мария, оставим большим мальчикам их детские игры.
Когда женщины ушли, Томми сел в машину Марии. За рулем был ее телохранитель Большой Джон. На заднем сиденье между двух арабов сидели подручные Болджера Микки Кэмпбелл и Марсенелло Мальтиец. Томми обратился к пленникам:
– Как вы, вероятно, видите, я очень зол, так что не советую вам вешать мне лапшу на уши. У меня есть два трупа, но нет ответов на мои вопросы. Так что подумайте хорошенько, прежде чем откроете рты!
У Кэмпбелла и Марсенелло не было никакого желания злить Томми Лейна еще сильнее.
Они оба сразу же начали говорить.
Глава 15
Ма Кэмпбелл была шестидесятивосьмилетней дамой со сморщенным, словно печеное яблоко, лицом и черными с густой проседью волосами, которые она закалывала на макушке. Как обычно, она надела свое бесформенное серое платье, а поверх него – фартук, обтягивающий огромную колышущуюся грудь и завязанный на спине аккуратным бантиком. Ее опухшие ноги едва помещались в мягкие домашние тапочки. Она только что приготовила для себя и мужа бутерброды с ветчиной и устроилась возле кухонного камина в ожидании сыновей, которые должны были с минуты на минуту появиться и рассказать ей вечерние новости.
В дверь громко постучали, и женщина поднялась со стула. Ковыляя по коридору, она прокричала:
– Иду, иду, мать вашу! Я не глухая!
Она распахнула входную дверь и тут же осеклась, увидев перед собой Бриони Каванаг и Марию Юргенс, однако затем приосанилась и воинственно уставилась на них.
– Ну и ну, какая честь! Главные шлюхи города на пороге моего дома!
Бриони и Мария с бранью втолкнули ее в прихожую.
– Ах вы, парочка грязных шлюх, еще и толкаться вздумали? Ничего, потом будете на брюхе ползать перед моими мальчиками. Они вам сиськи отрежут, если вы меня хоть пальцем тронете.
Бриони схватила старуху за безупречно уложенные волосы и волоком втащила в кухню.
– Заткнись, Ма, пока я не вышла из себя! Твой Микки в данную минуту находится в машине в компании араба Кузана и Томми Лейна. Думаю, что его шансы вернуться домой ничтожны.
Па Кэмпбелл, как его все называли, продолжал есть, не обращая на женщин внимания.
– Всем известно, что ты – мозг всей шайки, Ма. Почему бы тебе не успокоиться и не ответить на парочку вопросов? Мне сейчас не до шуток, сегодня и так много чего случилось, так что не нужно нас раздражать.
Ма Кэмпбелл стала пунцово-красной от злости, ее руки заметно задрожали.
– Ни черта я не знаю! А теперь убирайтесь из моей чистой кухни, а то развонялись здесь своими дешевыми духами.
Мария влепила ей пощечину, да такую мощную, что голова женщины мотнулась в сторону.
– Ах ты сука! Руку на меня поднимать, да?
Ма попыталась вцепиться в Марию, но Бриони ловко заломила ее руку за спину.
– Заткнись, Нэнси! – прогремел Па Кэмпбелл, обращаясь к Ма, и все три женщины уставились на него.
– Ах ты ублюдок! Тебе наплевать на жизнь твоего сына, да? Па вытер ладонью губы и с набитым ртом прошамкал:
– Если Кузан сцапал Микки, то наш сын покойник. Я говорил ему – не лезь на рожон, но он не слушал. Меня волнует судьба других моих четверых сыновей. Что сегодня произошло?
Бриони оттолкнула от себя старуху и села на стул. В крошечной кухне повисла тишина, и Бриони начала говорить.
– Ронни Оулдс убит. Вилли Болджер тоже. Мы с Томми вышли сегодня на тропу войны, и, поверь мне, это очень серьезно. Отныне любой, кто захочет работать в Ист-Энде, обязан прийти сначала к нам. Одну из моих девочек зарезали, и я этого так не оставлю. Никто не смеет причинять вред ни мне, ни моим людям, это касается и ваших драгоценных сыночков. С ними мы уже разобрались, но я должна выяснить, кто за всем этим стоял, кто был покровителем Болджера. Мне нужен этот человек, и я предлагаю жизнь твоих сыновей в обмен на информацию.
Па Кэмпбелл кивнул – это он и хотел услышать. В отличие от своей жены Кэмпбелл-старший ни к кому не испытывал злобы. Его мальчики были его продолжением, его надеждой на возрождение. Он мог пожертвовать Микки ради блага остальных сыновей.
– Это Генри Дамас. Я видел их вместе несколько раз и в разных местах. Я еще подумал: что общего у этих двоих?
Ма Кэмпбелл накинулась на мужа:
– Эх, Па, ты и раньше-то всегда мелко плавал, а сегодня, Господь свидетель, ты упал на самое дно. Твоего сына сейчас убивают, а ты выкладываешь этим шлюхам все, что они хотят знать! Разве не они натравили арабов на Микки?
Ее голос дрожал от слез. Микки, ее первенец, ее маленький мальчик. Он не вернется домой, и она больше никогда не увидит его, не поговорит с ним… Сердце женщины разрывалось от горя. Мария похлопала ее по плечу.
– Не прикасайся ко мне! – огрызнулась Ма. – Я никогда не прощу вас! Мой мальчик мертв. Мой красивый мальчик…
У Бриони в груди шевельнулась жалость. Если бы ее собственному сыну предстояло умереть и она не могла бы ему помочь, защитить его, она испытывала бы точно такие же чувства, как эта несчастная. Какой плохой ни была бы Ма Кэмпбелл, но она тоже любила своих детей.
– Вы обещаете мне, что мои остальные мальчики вернутся домой в целости и сохранности? – спросил Па Кэмпбелл. Бриони кивнула, и он изобразил на лице подобие улыбки.
– Что ж, нам остается только ждать, когда найдут тело. Мария тронула Бриони за руку, и обе женщины молча вышли из дома. Вслед им доносились разрывающие сердце рыдания Ма Кэмпбелл.
Бриони сидела в спальне с большим стаканом бренди в руках и сигаретой во рту. Ее переполняла ненависть. Значит, таинственный покровитель Болджера – Генри Дамас! С каждым ударом сердца ненависть становилась все сильнее и требовала выхода. Перед глазами Бриони отчетливо, во всех деталях, возникали картины пережитого. Генри Дамас вновь зловонно дышал ей в лицо, вновь грубо обладал ею.
