— Наверное, ты все же устал, — сказала Дотти, которая готовила что-то на костре. Пахло хорошо.
Вэл сбросил с себя одеяло. Несколько секунд после пробуждения он не помнил о цветных папках с обвинениями, найденных в боксе у предка, не помнил о том, что отец подстроил убийство матери. Все мысли о еде испарились, как только к нему вернулось это открытие — грязное, словно тягучий осадок, вытекающий из сточной трубы.
— Вы мне не дадите телефон, чтобы позвонить? — спросил он у женщины. — Это местный звонок. У меня сейчас нет денег, но потом я отдам.
— Да ну, чего там отдавать, — рассмеялась Дотти. — Мы все отдаем долги — разным людям, разными способами. Держи телефон, Вэл.
Он отошел футов на пятьдесят, чтобы его не услышали. Уверенный почему-то, что предок не ответит, Вэл стал обдумывать, что наговорит на автоответчик. А потому, услышав, как отец берет трубку и называет свое имя, Вэл запаниковал и разорвал соединение.
Лишь через минуту он успокоился, внезапно поняв, насколько взвинченным был все эти дни. Когда предок отозвался, Вэлу первым делом захотелось закричать: «Ты мне даже не позвонил в день рождения!» «Не дергайся, Вэл, старина», — сказал он себе.
Странно, но эти слова были произнесены насмешливым голосом Билли Койна.
Вэл нажал кнопку повторного набора. Услышав снова голос отца, он начал кричать и что-то лепетать — мол, приезжай в эту часть парка и забери меня. Уже после разговора Вэл понял, что забыл сказать про двести старых баксов наличными.
«Ну ладно… ладно. Ты все равно не сможешь сделать это здесь, в парке. Сядешь в машину, он поедет к банкомату, и, когда возьмет деньги — ты сделаешь это».
Вот только где?
Час. Предок сказал, что сможет забрать его только спустя час — целый долбаный час. А тут всего два-три квартала. Он тут мучается от боли и истекает кровью — ну, истекал бы без Гарольда и Дотти с их бинтами, антисептиком, аспирином и горячей едой, — а этот херов предок не может жопу поднять, чтобы забрать его поскорее.
«Может, знает, что это ловушка. Конечно, он видел все эти разбросанные по боксу папки. И Леонард, наверное, сказал ему, что я взбесился».
А что там предок говорил про сердечный приступ у Леонарда? Хрень какая-то. Когда Вэл уходил всего несколько часов назад, дед был в порядке. Предок точно врет… но зачем?
А если у Леонарда и в самом деле случился сердечный приступ… Да, предок так и сказал: «что-то вроде сердечного приступа», хер его знает, что это может значить… Что тогда делать? Хреновое дело. Но Леонард — старик. Вэл знал, что деда уже некоторое время мучает боль в груди, хотя тот изо всех сил скрывал это от внука. Никто не вечен.
«Я тут ничем не могу помочь», — решил Вэл, но тут же понял, что если убьет отца, то позаботиться о Леонарде будет некому.
Этот Ганни Г. почти наверняка вышвырнет умирающего старика из их говенного молла-крепости.
«Да насрать мне на это», — подумал он.
Это было громогласной мантрой его флэшбанды — то есть на самом деле флэшбанды Билли Койна.
«Насрать… мне… на… это».
Дотти Дэвисон хотела покормить его еще раз, но Вэл вернул крайне добродушным старикам телефон, неуклюже поблагодарил за подушку и одеяло и сказал, что ему нужно уходить. Дед подберет его на улице, неподалеку от парка.
Гарольд стал уговаривать его остаться, но Вэл покачал головой, развернулся и пошел вокруг озера, к деревьям и палаточному городку на другом берегу, размером покрупнее. Дэвисоны провожали парня взглядом, пока он не скрылся из виду. Пальцы его сжимали рукоять «беретты», торчавшей из-за пояса.
Наконец он увидел ржавого мерина «Го-Моторз», о котором говорил предок. По западной части парка проезжало несколько таких старых ведер. Но по тому, как медленно катилась эта машина (правда, низкие солнечные лучи, отражаясь от ветрового стекла, не давали разглядеть, кто сидит внутри), Вэл понял, что это его предок. Ищет Вэла. И не подозревает, что его ждет.
В последнюю минуту Вэл нырнул за сосну, и машина медленно проехала мимо.
«Вот дерьмо!»
Но Вэл, присевший за деревом в ожидании, когда предок сделает новый круг по дорожке парка, знал, что движет им не страх.
Он не был уверен, что сможет сесть в машину, показать пистолет и заставить отца ехать к банкомату, а потом сделать всю ту херню, которую должен сделать. Он не смог поговорить с предком по телефону, он так его ненавидел… как он сможет высидеть с ним в машине десять минут?
К тому же предок — полицейский. Или был полицейским, прежде чем стать безнадежным флэшнаркоманом. И раньше отличался хорошей реакцией: сталкивался с людьми — всякими салагами, — которые размахивали пушками у него перед носом, и справлялся с ними. На переднем сиденье этой говенной тачки наверняка довольно тесно. Коп наверняка знает, как обезоружить пассажира, чтобы тот не успел выстрелить.
Вэл понял, что у него сдают нервы.
«Пристрели его — и все дела. Подойди к машине и пристрели. И в жопу эти деньги».
Он понял, что идея стать вольным дальнобойщиком — полная херня. Он никогда не научится водить автомобиль со всеми этими его передачами: дать задний ход на этом чудище с прицепом уже было полным кошмаром. И он никогда не найдет триста тысяч новых баксов, чтобы заплатить за фальшивую НИКК. Все это сплошная херня.
«Просто пристрели его. Он убил маму. Подойди к машине, когда он проедет опять, и пристрели».
Старый мерин снова появился с севера, двигаясь на юг, в сторону Вэла и палаточного городка.
Вэл вытащил «беретту» из-за пояса, дослал патрон в патронник и убрал руку с пистолетом за спину. Сделав пять шагов, он вышел из-за дерева и остановился рядом с дорогой.
На этот раз он увидел лицо предка; голова отца дернулась, когда тот заметил его. Взвизгнули тормоза, и машина остановилась.
Вэл понял, что стоит не на той стороне дороги. Чтобы выстрелить без помех, он должен был стоять на восточной стороне, лицом к водительской двери. Если он двинется к водительскому окну, предок поймет, что тут какая-то фигня.
Казалось, предок проникся его проблемами: он прикоснулся к кнопке, и стекло пассажирской двери поехало вниз.
Вэл подошел к машине, обеими руками держа «беретту», — та вдруг стала очень тяжелой, — прицелился в дружелюбно глядевшего предка. Вытянутые руки Вэла даже не дрожали. Когда он просунул пистолет в окно, до цели оставалось меньше трех футов.
«Стреляй стреляй стреляй не жди стреляй…»
Ник Боттом, похоже, ничуть не удивился. Он тихо проговорил:
— На мне под рубашкой кевлар, Вэл. Тебе придется целиться мне в голову… в лицо.
Вэл моргнул. Предок пытается запудрить ему мозги.
«Жми на крючок! Стреляй… стреляй… не жди… стреляй…»
Палец Вэла переместился со спусковой скобы на крючок и стал утапливать его.
