— Сато, — прошипел Ник, все еще ощущая во рту вкус мяса этого убийцы и страстно желая продолжения. Он желал добраться до самого его сердца.
Макреди положил морщинистую, со старческими пятнами, но очень сильную руку на плечо Ника.
— Успокойся, сынок. Мы знаем, что случилось. Можно было проделать все чище, но для тонкостей не хватило времени. Полковник Сато хотел быть здесь, когда ты придешь в себя, и поговорить с тобой. Но мы боялись, что ты любой ценой попытаешься убить его, прежде чем он успеет объясниться.
— Убить его, — повторил Ник. Это не было вопросом. Он помнил, как киллер раздавил телефон Дары, и теперь думал о том, как тот, вероятно, планировал убийство Дары и Харви.
Да, если бы он мог, то непременно убил бы Сато. И ничто на свете не остановило бы его.
— Что с моей ногой? — задал он дурацкий вопрос.
— Ты сломал одну из костей помельче во время схватки в «стрекозе», — объяснил капитан Макреди. — Перелом чистый. Мы вправили кость и наложили гипс. Заживет быстро.
— А какой… сейчас день? — спросил Ник.
— Да все тот же. Пока еще двадцать пятое сентября, суббота, но скоро полночь. Судя по всему, нелегкий для тебя выдался денек.
Сато и Вэл вместе вошли в палатку. У Сато была забинтована шея, а на щеках и лбу виднелись свежие швы. Ник, наплевав на головокружение, повернулся туда-сюда в поисках чего-нибудь острого: скальпеля, обеденного ножа, бутылки, которую можно разбить, — чего угодно. Но ничего не нашел. Его взгляд остановился на большом пистолете в кобуре капитана Макреди.
— Спокойно, дружок, — сказал старый рейнджер, подталкивая Ника назад, на подушку, и на шаг отступая.
— Боттом-сан, — сказал Сато, садясь на койку справа от Ника, и та застонала под его весом.
— Па, ты видел, как дед врезал по яйцам тому ниндзя? — воскликнул Вэл, дожевывая остатки сэндвича. — Ну кто бы сказал, что старик Леонард способен на такую прыть?
«Па?» — подумал Ник.
Он был уверен, что никогда больше не услышит этого слова, даже если они с Вэлом каким-то удивительным образом не погибнут в этой переделке. Справа от Ника продолжал похрапывать Леонард. Старик либо не слышал похвалы, либо снова прикидывался спящим, чтобы слушать, оставляя услышанное без ответа.
— Нам нужно поговорить, Боттом-сан, — очень тихо проговорил японец.
Теперь Ник увидел, что на Сато есть и другие швы и бинты. На два пальца его левой руки была наложена шина. Под полурасстегнутой рубашкой виднелись бинты — видимо, ребра тоже были перевязаны.
— Пошел ты, — выдохнул Ник.
Он жалел только о том, что совсем потерял хватку: нужно было не останавливаться взглядом на лошадином пистолете капитана рейнджеров, а сразу хватать его.
— Нет, па, все не так. Полковник Сато… — начал было Вэл.
— Он убил твою мать, — низким, убийственным голосом сказал Ник. — Не суйся в это дело, Вэл.
Парнишка удивленно моргнул и отступил на два шага.
— Нет, Боттом-сан, — сказал громадный японец и отрицательно покачал головой на свой странный манер, двигая всей верхней частью тела. — Я не убивал вашу жену и помощника окружного прокурора Коэна и не планировал их убийства. Клянусь в этом своей честью.
— Честь! — рассмеялся Ник. Смех отдался в голове такой болью, что он чуть не вырубился. — Честь, — повторил он. — Честь человека, который хладнокровно убил собственную дочь. Выстрелил ей между глаз из пистолета двадцать второго калибра, так, чтобы пуля попрыгала внутри черепа и уничтожила там все.
— Хай, — прохрипел Сато. — Признаю, что убил мою любимую дочь Кумико. Она, как раньше ее мать, была светом моей жизни. И я собственной рукой погасил этот свет. Понимаете, это была разновидность дзигая — разновидность ритуального сэппуку для женщины-самурая, без вспарывания живота. А моя дорогая Кумико была настоящим самураем.
— Ваша дочь не совершала самоубийства, Сато, — отрезал Ник. — Вы убили ее. Вы застрелили ее, а вместе с ней и Кэйго, который целиком и полностью доверял вам.
— Хай, — снова сказал Сато, чуть наклонив голову. — Но это так или иначе произошло бы по приказу Накамуры-сама. Судьба моей дорогой девочки и ее любовника была предрешена. Кумико знала, что их ждет, когда решила пойти к вашим денверским властям — к боссу босса вашей любимой жены — и рассказать им об истинном происхождении флэшбэка. Это был ее дзигай, и я принес обоим быструю и безболезненную смерть.
— Вы почти отрезали парню голову, — сказал Ник.
Наклоненная голова Сато чуть качнулась из стороны в сторону.
— Не парню, а мертвецу. Он умер мгновенно.
Ник до того лежал, опершись на локоть; теперь он бессильно упал на бок, продолжая смотреть на Сато. Капитан Макреди, Вэл и другие люди, вошедшие в палатку, представлялись ему далекими силуэтами. Для Ника в этой ночи существовали только он и Сато.
— Не понимаю, — сказал Ник.
— Чтобы сделать то, что я должен был сделать, мне нужно было завоевать полное доверие Накамуры, — стал объяснять Сато. — Моя любимая Кумико и молодой Кэйго сами избрали свою судьбу… Попытка Кэйго рассказать миру об использовании Японией флэшбэка с целью довершить упадок Америки была отважным и дерзким поступком — совершенно в характере этого молодого человека. Как вы сами сказали, Боттом-сан, он был истинным бунтарем внутри цивилизации, в истории которой известно очень мало бунтарей. Исполнив приговор своими руками, я прошел испытание. Накамура больше не сомневался во мне.
— И для чего вы это сделали?
— Помните послание, что Омура-сама передал мне через вас: «В этом мире есть дерево без корней, его желтые листья борются с ветром…»? Стихотворение, сочиненное Содзаном, любимым учителем Омуро-сама и меня, за считаные минуты до смерти… оно было последним кодовым посланием, которое требовалось мне, чтобы начать сегодня.
— Начать что? — отрывисто спросил Ник с явной подозрительностью в голосе. Он не должен был верить ни единому слову этого человека — человека, который выстрелил в лицо собственной дочери.
Сато смотрел на Ника так, словно читал его мысли. Кивнув, японец сверился со своими наручными часами.
— Здесь сейчас полночь, а в Токио — четыре часа дня. В настоящее время предложения о недружественном поглощении делаются в отношении восьми из одиннадцати крупнейших компаний Хироси Накамуры, составляющих основу его дзайбацу. Когда завтра в Японии откроется рынок, выяснится, что по меньшей мере пять из восьми попыток завершились успехом. Империя Накамуры будет разрушена.
— Но он по-прежнему останется здесь федеральным советником, — сказал Ник. — Он контролирует Национальную гвардию Колорадо и с десяток других вооруженных группировок.
— Пока мы с вами сейчас беседуем, Накамуру и его людей арестовывают. Это наказание за то, что он никогда не спускался со своей колорадской горы, и за то, что он слишком полагался на доклады своих шпионов, а на самом деле — моих людей. Я за последние семь недель перевел сюда из Китая несколько тысяч японских коммандос — моих собственных тайгасу, «тигров».
