Потом я случайно бросила взгляд в шкатулку, по-прежнему стоявшую открытой на туалетном столике. Среди россыпи колец и браслетов на темно-красной плюшевой подкладке я заметила ключик на черной шелковой тесемке. Это сразу возбудило во мне любопытство: если есть ключ, значит, где-то должен быть и замок.
— Пойдемте, Алиса, — сказала миледи, беря меня за руку. — Пора спускаться вниз. Гости уже ждут.
II
Слабая память мистера Шиллито
Рождественские гости, числом тридцать человек, уже собрались в Китайской гостиной. При нашем с миледи появлении все головы поворачиваются к нам.
Во внезапно водворившейся тишине мы медленно обходим всю экстравагантно обставленную комнату, и миледи рекомендует меня всем гостям по очереди: «Мисс Горст, моя новая компаньонка».
Я с радостью вижу среди приглашенных мистера Роксолла, и, когда миледи отворачивается и заговаривает с сэром Лайонеллом Войси, мы с ним перекидываемся парой слов насчет моего предстоящего визита в Норт-Лодж.
Когда меня представляют кузену миледи, майору Хант-Грэму, к нам подходит мистер Рандольф.
— Добрый вечер, мисс Горст. Надеюсь, вы в добром здравии, — таковы первые его слова, обращенные ко мне.
Потом мистер Рандольф делает мне комплимент по поводу моего очаровательного вида и спрашивает, как я поживала и чем занималась, пока он был в Уэльсе. Он задает обычные вежливые вопросы и получает обычные вежливые ответы, но глаза его словно говорят на другом языке. Похоже, разлука сделала свое дело в полном согласии с пословицей: стоя здесь, среди занятых светской болтовней гостей и снующих взад-вперед слуг, я вдруг ясно понимаю, что мистер Рандольф Дюпор в меня влюблен.
Я польщена, но одновременно встревожена, ибо удовольствие, которое я позволяю себе испытать, тотчас умеряется сознанием, что я никогда не отвечу ему взаимностью. Мистер Рандольф нравится мне почти как никто другой, но я не люблю его и не полюблю никогда.
Мой будущий муж может быть красивым или не очень, молодым или старым; он должен возвращать мне любовь в полной мере, быть добрым, заботливым и всегда и во всем обращаться со мной как с ровней (смелое желание, но я верила, что на свете есть такие мужчины). А прежде всего он должен быть человеком, способным многому научить меня, как научил мистер Торнхау, и иметь близкие мне интеллектуальные интересы. Мистер Рандольф добросердечен, внимателен к другим и пользуется всеобщей приязнью, но у него нет тех умственных качеств, какими обязательно должен обладать мой возлюбленный.
Мистер Персей, напротив, гораздо больше похож на мой идеал: поэт, человек образованный, с тонким вкусом и пониманием прекрасного, имеющий дополнительное материальное преимущество как наследник древнего титула и баснословного состояния. Помимо всего прочего, он окружен ореолом таинственности, неизменно пленяющим воображение романтически настроенных барышень вроде меня. С первой же нашей встречи он возбудил во мне острый интерес. Я почувствовала в нем скрытую глубину, которую хотелось исследовать. Младший брат живет с душой нараспашку, он всегда такой, какой есть, — открытый, искренний и незатейливый. Мистер Персей замкнут, молчалив, постоянно настороже. Какие тайны он стережет? Свидетельствует ли этот невозмутимо-самодовольный вид всего лишь о надменном и скрытном характере или все-таки в груди его бьется уязвимое и чувствительное человеческое сердце?
От этих мыслей, беспорядочно проносящихся в голове, меня отвлекает появление самого мистера Персея — он чопорно кланяется и желает мне доброго вечера.
— Я вижу, мисс Горст, вы сбросили старую кожу, — затем произносит он, окидывая взглядом мой позаимствованный наряд и останавливая глаза на ожерелье, чуть не насильственно надетое на меня его матерью. — Вы предстали перед нами словно заново рожденной.
— Ну-ну, милый, оставь свои шутки, — укоризненно говорит миледи, ласково похлопывая старшего сына по руке.
— О, я вовсе не шучу, уверяю вас, — возражает мистер Персей. — Я никогда не шучу, как многажды повторял вам. Я совершенно серьезен. Перемена во всех отношениях к лучшему. Вы расцвели самым замечательным образом, мисс Горст, за какие-то несколько часов. Что дальше, интересно знать? Скоро вы станете королевой, властвующей над всеми нами.
— Как я уже говорила, сэр, — отвечаю я, все еще не понимая, шутит он или нет, — у меня нет иных желаний, кроме как служить миледи — и в качестве компаньонки я стану служить ей с таким же усердием, с каким служила в качестве горничной. Красивое платье ничего не меняет. Я осталась прежней мисс Горст.
— Вы ошибаетесь, — произносит он тихим, но настойчивым голосом. — Вы очень изменились — вернее, стали собой настоящей. Разве нет так, Рандольф?
Он смотрит на брата с явным вызовом, словно подначивая возразить, но, прежде чем кто-либо из нас успевает открыть рот, к нам подходят мистер Вайс и незнакомый мне тучный потный господин — в нем я тотчас предполагаю мистера Родерика Шиллито.
Вот затруднительная ситуация, которой я опасалась. Сейчас меня представят мистеру Шиллито. Вызовет ли в нем мое имя воспоминания о моем отце?
Мистер Вайс, опираясь на трость с серебряным набалдашником и улыбаясь своей обычной волчьей улыбкой, приветствует миледи легким поклоном, а потом указывает ладонью на меня.
— Шиллито, позвольте отрекомендовать вам мисс Эсперанцу Горст, новую компаньонку ее светлости. Мисс Горст стала прекрасным украшением эвенвудского общества и, помяните мое слово, станет еще прекраснейшим.
Затем он отступает на шаг назад, чтобы лучше видеть, какое действие оказали эти слова на друга, — последнего я сейчас представлю читателям, приведя запись из своего Секретного дневника:
МИСТЕР РОДЕРИК ШИЛЛИТО
Возраст и наружность: Около пятидесяти лет. Высокий — ростом почти с мистера Вайса, — но толстый и неуклюжий в движениях. Большое круглое лицо с туго натянутой розовой кожей. Неприятный узкий рот; близко посаженные влажные свинячьи глазки с белесыми ресницами. На макушке широкая веснушчатая плешь, окаймленная зачесанными назад жесткими грязно-желтыми волосами, похожими на сухую траву. В общем и целом производит впечатление пожилого порочного херувима.
Характер: Воплощает собой образ отъявленного своекорыстника. Вечное выражение низкого коварства на физиономии никогда не смягчается никакими искупительными движениями души вроде непроизвольных приступов великодушия или сочувствия. Я бы сказала, бессовестный приживал — и даже хуже, вне всяких сомнений. Странный приятель для мистера Вайса (которому он всегда и во всем подчиняется), начисто лишенный блистательной изысканности последнего и, безусловно, далеко уступающий ему в уме.
Заключение: Отвратительный фигляр, а также, я уверена, наглец и трус.
Когда мистер Вайс произносит мое имя, мистер Шиллито чешет жирный затылок и поджимает жирные влажные губы.
— Горст, — медленно повторяет он. — Кажется, я знаю это имя, но разрази меня гром, если помню, откуда оно мне знакомо. Вы бывали в Дублине, мисс Горст?
