— Только чтобы быстро, — сказала дежурная. — Взяла книгу — и быстро. Поняла?
Она и не смотрела больше на Шубина.
Они были в номере.
— А ты чего хотел? — спросила Эля. — Чтобы я не пришла?
— Противно все это.
— Я к тебе в номер не просилась.
— Да я не о том…
— Ты бы радовался, что обошлось.
Она поцеловала его в щеку.
— Разве в других местах не так?
— В Швейцарии не так.
— Но мы же не в Швейцарии. Нам и здесь хорошо.
Шубин понял, что гнев его вымирает, и в самом деле — все хорошо. Они вдвоем. Дверь закрыта. За окном вокзальная площадь чужого города. Дежурная заработала свой червонец. И это даже к лучшему, потому что она куплена и не сунется. Мы не в Швейцарии.
— Я тебе отдам десятку, — сказал Шубин.
— Глупо, — сказала Эля. — Вы же за ужин платили. Больше.
— Сравнила. Сколько я зарабатываю, сколько ты!
— А я сегодня больше червонца заработала, пока вы там лекцию читали.
— Ты не была?
— Вы лучше кофе сделайте. Обещали ведь.
Шубин достал банку с кофе и кипятильник.
Эля взяла банку и стала рассматривать.
— Я такого не видела, — сказала она. — С собой привезли?
— С собой. Только у меня ничего сладкого нет.
— Ну и не надо.
— И выпить мы ничего не взяли.
— С меня хватит. Я завтра работаю.
Шубин налили в стакан воды, вложил в него кипятильник. Поставил на письменный стол. Эля стояла совсем рядом. Он ее волос пахло мылом. Шубин взял ее за плечи и притянул к себе. Поцелуй был таким долгим, что, когда Эля вдруг рванулась и воскликнула громким шепотом: «Стакан лопнет!» — Шубин не сразу сообразил, что вода в стакане закипела.
— Ты хочешь кофе? — спросил он тоже шепотом, выключив кипятильник.
— Не знаю, — сказала Эля и сама приблизилась к нему, подняв голову и отыскивая губами его губы.
— Я запру дверь? — сказал Шубин.
— Да.
…Эля лежала, уютно вписавшись в тело Шубина, голова мягко давила на выемку под плечом.
— Я такая счастливая, — шептала она. — Очень счастливая. Ты не думай, я не навязываюсь. Я и не думала, что пойду к тебе. Ты, наверное, думаешь, что я со всеми такая — без мужа, шоферка.
— Я так не думаю.
— А у меня грудь красивая, да?
— Очень красивая.
— Я мороженое ела и боялась, что ты сейчас скажешь, что спать хочешь, а то мне уходить пора.
— Я не хотел, чтобы ты уходила.
Шубин поправил подушку, он любил, чтобы голова была высоко. Эля приподнялась, чтобы ему было сподручней это сделать. Он увидел светящееся небо за окном. Зеленоватое с синими и черными провалами. В здешнем небе была всегдашняя тревога. На улице заверещала сирена «скорой помощи».
— Кипяток, наверное совсем остыл, — сказал Шубин.
— Я сейчас согрею, — сказала Эля, но не двинулась. Шубин почувствовал, как она считает секунды, которые ей остались. Он прижал ее к себе теснее, и она принялась быстро и нежно целовать его руку.
Такая сладкая и горькая нежность к этой женщине одолела Шубина, что сдавило в груди от неминуемого конца этой встречи.
— Я думала, что ты на меня даже не посмотришь.
— Глупо. Ты красивая и знаешь об этом.
— У меня ноги не очень длинные.
— Я не смотрел.
Кто-то тронул дверь. Толкнул. Как будто человек, неверно шагавший по коридору, ударился о нее плечом.
Так сначала Шубин и подумал, но потом раздался стук.
Часть вторая. ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ
— Ошиблись номером, — сказал Шубин шепотом.
— Она не придет, — сказала Эля. — Она червонец взяла.
Стук повторился. На этот раз он был громче и требовательнее.
— Может, телеграмма? — спросила Эля. — Тебе из Москвы не могут телеграмму прислать?
— Лежи, — сказал Шубин, поднимаясь. Коврик у кровати поехал, и Шубин с трудом удержал равновесие. В дверь ударили так, словно хотели ее сломать.
— Погодите! — крикнул Шубин. — Сейчас открою.
Босиком он подошел к двери.
— Кто там? — спросил он.
— Откройте, телеграмма, — послышался мужской голос.
— Ну вот, — сказала Эля за спиной Шубина. — Я же говорила.
Шубин оглянулся. Эля сидела на кровати, ее силуэт был черным на фоне светящегося неба.
Что-то удерживало Шубина от того, чтобы открыть дверь. Может, голос был не нетелеграфный.
— Откуда телеграмма? — спросил он.
— Из Москвы, — ответили из-за двери.
— Знаете что, — сказал Шубин, — я уже сплю. Суньте ее под дверь.
Была пауза, и Шубину показалось, что за дверью шептались.
— А расписаться? — спросил голос.
— Завтра распишусь.
— Нет, возьмите телеграмму и распишитесь.
— Да открой, ты, — сказала Эля. — Может, что дома случилось?
Шубин повернул ключ в двери и приоткрыл ее, протягивая руку, чтобы взять телеграмму.
— Давайте, — сказал он.
С той стороны дверь пихнули так, что Шубин, не ожидавший толчка, потерял равновесие и ударился спиной о вешалку. Дверь распахнулась. Яркий свет ударил в лицо из коридора.
Тут же загорелась лампа в прихожей — поднимаясь, Шубин увидел, что перед ним стоит молодой человек с красной повязкой и лицом неандертальца, которому положено охранять вход в гостиницу. Он держит руку на выключателе.
— Это что такое? — взъярился Шубин.
Дежурный с красной повязкой шагнул вперед, но Шубин загородил путь в номер.
— А ну, пропустите, — сказал неандерталец, — я при исполнении.
Шубин ощутил такое взрыв злобы, что с силой оттолкнул дежурного, и тот, чтобы не упасть, вцепился сильными пальцами в майку Шубина. Майка с треском разорвалась.
— Драться? — закричал неандерталец. — Мало ему разврата, он еще драться!
И тут же, словно его подтолкнули в спину, в дверях появился молодой милиционер в мокрой шинели и мокрой фуражке.
— А ну, бери его, — сказал дежурный. — И в отделение.
