— Есть программа у дежурного.
— Ты ему приказал действовать?
— Сергей Иванович, но ведь нет аварии на моем заводе! Нет аварии! Что-то случилось здесь, в центре. А завод вон там. Вы же знаете.
— Так, значит, на завод ты еще не звонил? Иди звони.
Заметив, что шестерка хочет бежать за Гронским, Спиридонов приказал ему:
— А ты, Плотников, давай в номер люкс, держи ключ! Неси сюда бутылку и стакан.
Спиридонов посмотрел на Шубина.
— Два стакана. Нам подкрепиться надо… Так, Шубин?
— Так, — Шубину захотелось улыбнуться. В Спиридонове была внутренняя ясность, которая позволяет подчиняться без сопротивления.
— Гронский на завод не дозвонится, вот увидишь, что не дозвонится. У него там тоже все дрыхнут. А мы с тобой, знаешь что сделаем? Мы с военным аэродромом свяжемся. Здесь есть, в Нехаловке. Пускай поднимут вертолеты и облетят город. Прежде чем действовать, мы должны знать, с чем имеем дело. Разумно?
— Разумно, — сказал Шубин.
— Вот и я так думаю. Пошли, а то я помру от этой вони. Мутит. Тебя мутит?
— Мутит, — сказал Шубин и отметил про себя, что ему очень хотелось добавить «так точно»!
Наверху народу прибавилось. Гронский был у телефона. Все смотрели на него. Эля стояла в сторонке, увидела Шубина и обрадовалась. Но не подошла, не посмела. Она понимала, что теперь наступило время начальников.
В стороне стояли три грузина из ресторанной компании. Они допрашивали милиционера, хотели посмотреть, что там, внизу, но милиционер пришел в себя и говорил властно. У лифта, где все еще горел красный огонек, стоял второй из командировочных, что был с Шубиным в ресторане. Надо ему сказать, что его товарищ погиб. Потом скажу, подумал Шубин. Он хотел было подойти к Эле, но тут Гронский громко сказал:
— Это кто у телефона? Почему не подходите? Кто, кто — Гронский, вот кто! Что там у вас происходит?
Гронский послушал ответ. Все замерли, замолчали.
— А кто у телефона? — продолжал Гронский. — Так вот, Ховенко, выйди из дежурки, обойди территорию. Я тебе через десять минут позвоню. А если что — немедленно отзвонишь сюда. Какой телефон?
Гронский спросил, зажав трубку ладонью:
— Какой здесь телефон?
— Двадцать-триста четыре. Гостиница «Советская». Немедленно отзвони.
Гронский положил трубку с таким видом, словно у него гора свалилась с плеч.
— У нас все в порядке, — сказал он.
Получалось, что все происходящее вокруг — лишь видимость, недоразумение.
Это уловил и Спиридонов.
— У тебя в дежурке все в порядке, — сказал он. — А что это значит? Ничего не значит! Люди погибли, а ты — все в порядке!
— Мы будем искать причину, — сказал Гронский, проводя ладонью по гладкой щеке. — Мне позвонят. Все выяснится. Я уверен, что утечка на биокомбинате.
Появился шестерка Плотников. Он нес поднос, на котором стояли початая бутылка водки, два стакана и лежала нарезанная колбаска.
Он остановился перед Спиридоновым, не кланяясь ему, но всем своим видом изображая поклон.
— Молодец, — сказал рассеянно Спиридонов, — поставь на стол.
Тот поставил на стол дежурной, и все смотрели молча, как Спиридонов разливает водку в два стакана, будто решая задачу, с кем разделить бутылку.
— Шубин, — сказал Спиридонов, — примем за знакомство.
Гронский не скрывал ненависти. Если бы не беда — ох бы он до Шубина добрался!
Может, в ином случае Шубин бы отказался, но именно из-за взгляда Гронского он стакан взял.
— За здоровье, — сказал Спиридонов. — Твое лицо мне знакомо. Откуда?
— Товарищ Шубин позавчера по Центральному телевидению выступал, — сказал шестерка, легкомысленно предавая своего шефа.
— Точно, — сказал Спиридонов. — У меня память на лица.
Он выпил свой стакан в три глотка.
— Давай, набирай аэродром, Гронский! Поднимем родные ВВС в темное небо. Ты чего не пьешь? — спросил он Шубина.
— Я знаю, куда позвонить в Москве, — сказал Шубин. — Надо позвонить к нам в «Известия». Они знают, что делать.
— Зачем? — быстро ответил Гронский. Он уже цепко держал телефонную трубку. — Мы собственными силами, без прессы.
— Испугался, — без злобы сказал Спиридонов. — Ты понимаешь, Шубин, что будет, если Москва сейчас вмешается?
— Я думаю о пользе дела, — сказал Гронский и стал набирать номер.
Шубин знал, что все равно позвонит в газету. Сейчас же. Из своего номера.
— Сейчас он с крылышками свяжется, потом твоя очередь, — сказал Спиридонов. — А ты пей, не люблю, когда мои люди манкируют своими обязанностями.
Шубин понял, что никуда ему не деться от принадлежности к людям Спиридонова. И пить придется.
Он выдохнул воздух. И подумал — господи, спаси меня от этой чести…
Свет погас. Он погас везде — на лестнице, в коридоре, доже погас красный огонек лифта.
Это произошло не беззвучно — все здание как будто ахнуло — так отозвался в ушах Шубина общий вздох, вскрик всех, кто стоял вокруг. И сразу стало видно, что небо за окном зловеще светится желтоватым отблеском.
Шубин посмотрел туда. Фонари на площади потухли, потухли окна в домах на площади. Погасли окна в вокзале. И лишь в автобусе, что стоял посреди площади с открытыми дверями, у которых лежали его водитель и пассажиры, горел яркий свет. И дальше к вокзалу светился еще один автобус. Тоже пустой.
Шубин поставил стакан на край стола. «Если высшие силы прислушиваются к моим просьбам», — началась мысль, но так и не кончилась, потому что невдалеке возник голос Эли:
— Юра, где ты?
— Я здесь, — сказал Шубин. Он пошел к Эле, наткнулся на кого-то… — Я здесь!
Эля была рядом. Вот она. Она уцепилась в его руку, как цепляется перепуганный ребенок.
За спиной голос Спиридонова произнес:
— Как связь? Работает?
— Нет, — ответил Гронский. — Молчит.
— Значит, энергию вырубили. Кто-то догадался, что опасно.
— А может, не догадался, — сказал Шубин. — Может, до них добрался туман.
— Это может быть? — спросил Спиридонов.
— Электростанция старая, на реке, — сказал Гронский.
— В низине?
— На нашем уровне.
— Мог добраться, — сказал Спиридонов. — Так что, Шубин, со звонком в Москву придется потерпеть.
