Внезапно к тяжелому стуку сердца добавился оглушающий рокот рубящих воздух лопастей. Вертолет, резко накренившись, вынырнул из-за верхушки холма и устремился к нему на высоте не больше двадцати футов. С опущенным носом и задранным хвостом он походил на хищную птицу. Ветер ударил в лицо, взъерошил волосы и пригнул траву под ногами. Два стрелка уже подняли автоматы. Пули взрыли землю. Бен метнулся в сторону, укрылся за поваленным деревом и выпустил по ревущему над головой вертолету три пули, проделав в черном фюзеляже три дырки. Глаза слезились от поднятой лопастями пыли. Взмыв круто над деревьями, вертолет начал разворот для очередного захода.
Девятимиллиметровый пистолет — слабое оружие против вертолета и автоматов, но ничего другого у Бена не было. Прицелившись, он выпустил в приближающуюся стальную птицу еще пять пуль. Ничего. Стрелки снова подняли автоматы. По ноге скользнула красная точка лазерного луча. Бен отдернул ногу. Вовремя — очередь в щепки разорвала поваленное дерево. Он вскочил и помчался к кустам. Вертолет пронесся над головой. Бен влетел в чащу и, не разбирая дороги, прыгая через камни и рытвины, рванул дальше. Дважды он споткнулся и едва удержался на ногах. Колючки впивались в руки. Бен и не заметил, как выскочил на опушку.
Здесь его ждали. Два агента опередили беглеца и теперь кричали, чтобы он остановился. Один навел на него пистолет, другой целился в голову из дробовика.
На мгновение все трое замерли. Бен переводил пистолет с одного противника на другого. Мысли скакали. Первая пуля — в того, что с дробовиком. Другой, возможно, успеет пальнуть, но у одной пули меньше шансов попасть в цель, чем у горсти дроби, выпущенной с такого расстояния.
Секундой позже ситуация изменилась — из кустов выступило еще несколько человек. Женщина — справа, на трех часах, и Джонс — слева, на десяти. Потом за ними появился еще один. Пятеро против одного. Без шансов. Выбора не осталось.
Бен отбросил пистолет и поднял руки.
Женщина смотрела на него как будто с упреком, словно хотела сказать, что, побежав, он сам усугубил свое положение. Бену почему-то показалось, что ей не нравится происходящее, что она предпочла бы не участвовать во всем этом.
На кровавом месиве, которое представляла собой физиономия Джонса, злобно горели маленькие глазки. По его команде два агента схватили Бена за руки и уложили на землю. Пластиковый шнур врезался в запястья, колено уперлось в спину, сталь ткнулась в затылок. И острый укол — кто-то вогнал в плечо шприц.
— А теперь — баиньки, сукин сын, — процедил Джонс сквозь разбитые зубы.
И Бен уже падал в черное-черное озеро, голоса звучали гаснущим эхом, а потом стихли совсем.
37
Казалось, прошла тысяча лет. Тысячу лет его носило по туманной вселенной разобщенных кошмаров и разрозненных снов. А потом он вдруг очнулся от звука голосов.
Бен сел. Оказывается, он лежал на голом матрасе в углу какой-то грязной, запущенной комнаты. Потом заметил, что прикован к стене. Стальные наручники больно впились в плоть. Длинная цепь от левого наручника шла вверх по выщербленной стене, обвивала толстую металлическую трубу и спускалась к правому наручнику. Бен потянул — труба держала крепко.
Часы показывали 8.36 вечера. С момента, как его взяли, прошло пять с половиной часов. И что это за место такое?
В голове прояснялось, и Бен попытался сориентироваться. Его камера походила на холодильную комнату. Окон не было, дверь одна и обшита листом алюминия. На полу толстый слой пыли, по углам — паутина. В воздухе — несвежий, плесневелый запах, какой бывает в годами пустовавших помещениях.
Голоса снаружи становились громче, приближались. Шаги. Тени в полоске света под металлической дверью. Кто-то возился с замком. Дверь открылась, и в комнату вошли двое. Один — худощавый, гибкий, с жилистыми, хваткими руками; тронутые сединой волосы подстрижены коротко, по-военному. Второй смахивал на неудачливого штангиста, излишне увлекавшегося чизбургерами в перерывах между тренировками; сотни три заплывших жирком мышц, маленькая лысая голова, черная эспаньолка.
Оба в темных костюмах, белых рубашках, хмурой расцветки галстуках. Жилистый остановился в нескольких ярдах от Бена и направил ему в голову пистолет, толстяк подошел ближе, наклонился осторожно и отстегнул левый наручник.
— Обслуживание у вас тут не ахти, — сказал Бен. — Непорядок.
Толстяк ухмыльнулся, сдернул, не церемонясь, браслет с запястья и протянул за цепь между трубой и стеной.
Бен внимательно наблюдал за обоими. Оба действовали проворно, умело, профессионально. Он прикинул варианты. Справиться с толстяком не составило бы особого труда — тот стоял так близко, что Бен чувствовал его несвежее дыхание, — но жилистый вел себя уверенно, не расслаблялся, палец держал на спусковом крючке, так что сомневаться не приходилось — этот не растеряется, выстрелит при малейшей опасности и не промахнется.
Толстяк снова нацепил тугой браслет на левое запястье, потом схватил Бена за рубашку и одним рывком поднял с матраса.
— Шевелись, — произнес он густым басом. Бен посмотрел ему в глаза — пустота. — Шевелись, — повторил толстяк и подтолкнул Бена в спину.
Чувствуя на себе настороженный взгляд жилистого, Бен вышел из комнаты и оказался в просторном помещении, похожем на промышленных масштабов кухню. Здесь, наверное, тоже давно не прибирались. Сваленные по углам мешки с мусором давно погрызли крысы и мыши, и мусор валялся по всему полу, скрытому под слоем пыли. Горы мусора на столах и в раковинах, годами не видевших воды. На полках, затянутых сеткой паутины, валялись кухонные принадлежности. Из пораженной плесенью разделочной доски торчал нож.
Скорее всего, когда-то здесь был ресторан или отель. Только вот времени с тех пор прошло немало. В воздухе ощущался холодок, который шел не только от сырых стен. Куда же его привезли?
Подталкивая в спину, Бена провели через кухню и вывели через двойные двери в сумрачный коридор. В полутьме проступила стальная дверь хозяйственного лифта. Жилистый ткнул пальцем в кнопку на стене, и створки нехотя расползлись. В спину уперся пистолет, и Бен шагнул в кабину.
Здесь, как и в кухне, ощущался гнилостный запах. Бен сделал три шага до дальнего угла, повернулся и прислонился спиной к стене. Пистолет в руке охранника все так же твердо смотрел ему в глаза через узкое пространство лифта. Толстяк вошел последним, и пол в кабине как будто прогнулся под его весом. Он нажал кнопку. Лифт устало выдохнул и пошел. Никто не произнес и слова. На первом этаже кабина остановилась, и Бена вытолкнули в другой коридор с черными пятнами грибка на стенах и жуткой вонью от крыс и мышей.
— Двигай живее, — сказал жилистый, проходя вперед.
Бен медленно поплелся за ним, посматривая исподтишка по сторонам. Еще один лифт. Поднялись на второй этаж. Еще один длинный, грязный коридор. По обе стороны старые двери с потускневшими латунными табличками. У тридцать шестого номера жилистый остановился и постучал в дверь. Ответили невнятно. Потом Бен услышал шаги, и дверь открылась.
