— А где же был дежурный врач? — спросил Алик. — Кто дежурил?
— Тимофеев. А его не было. Он спал в котельной. А может, это тоже мне приснилось? — Мария Павловна громко всхлипнула и убежала из бокса.
Юлька подмигнула Алисе. Все получилось, как они хотели. Все равно никто не поверил бы правде, а началась бы такая суматоха, что о возвращении прибора нельзя и мечтать.
— Придётся тебе, Юля, прощаться с Алисой, — сказал Алик. — Ты её будешь навещать?
— Обязательно, — сказала Юлька. — А ей ещё долго лежать?
— Скоро выпишется. Скоро. Ещё одно усилие — и летопись окончена моя. Но много зависит от самой Алисы. Если она не вспомнит, где живёт, куда мы её выпишем?..
«Хорошо тебе рассуждать, — подумала Юлька. — Ты вспомнил, сел на троллейбус — и дома. А Алиса вспомнила, и ничего не изменилось. Хоть тысячу раз вспоминай, а легче не станет».
— Ко мне выпишите, — сказала Юлька.
Алик ушёл. Нянечка привезла на тележке завтрак. В манной каше были комки, и Юлька её есть не стала. А Алиса сказала:
— Я вообще манную кашу не люблю. И с комками и без комков. Но сейчас все буду есть — надо подкрепить силы.
— А я уже сегодня дома поем. У меня бабушка неплохо готовит, но любит, чтобы её хвалили.
Алиса с отвращением доела кашу. Настроение у неё испортилось.
— Придётся мне скрыться, — вздохнула она.
— Где?
— В каком-нибудь тайном месте. А ты мне будешь приносить еду.
— Но сейчас холодно.
— Я закалённая. И простуды не боюсь.
— Всё равно. Где ты будешь жить?
— Где-нибудь в лесу.
— А я к тебе два часа буду ехать на поезде?
— Я всё время забываю, как вы медленно передвигаетесь.
— Все у тебя, Алиса, «мы» — «вы». Ты уж лучше не разделяй. Может быть, я твоя бабушка. Хотя двоюродная. И как бабушка я тебе говорю: не позволю тебе сидеть под дождём, при заморозках в лесу.
— Не хочешь возить мне пищу — не надо. Я сама где-нибудь устроюсь. И разыщу Колю без твоей помощи.
— Ну и пожалуйста. С твоим упрямством не только Колю — памятник Юрию Долгорукому не найдёшь.
— Договорились. Ты меня не знаешь, я тебя не знаю. Я тебе ничего не рассказывала. Да и если ты начнёшь рассказывать, тебе никто не поверит.
— Я и не собираюсь рассказывать. Не дрожи.
Вот так они поссорились. И даже когда Юлькина бабушка Мария Михайловна пришла забирать свою внучку из больницы, Юля с Алисой друг на друга не смотрели.
— Я слышала, девочки, — сказала Мария Михайловна, — что вы ночью перепугались. А у нас никакого урагана не было. Стояла хорошая погода. Вообще в последнее время климат стал совершенно невыносимый. Я не удивлюсь, если в июне пойдёт снег, а завтра будет жара градусов в тридцать. Твои вещи, Юля, остались в той палате?
— В той.
— Тогда я их принесу. А ты пока собери свои вещички здесь — зубную щётку и так далее. А почему Алиса грустная? Не хочется одной оставаться?
Алиса не ответила.
Бабушка принесла Юлькины книги, тетрадки и все добро, что оставалось в той палате, и, складывая все это в чемоданчик, сказала Алисе:
— Там в холодильнике остался паштет и сырковая масса. Не забудь съесть их сегодня же, а то могут испортиться. Я договорилась с нянечкой, чтобы она тебе показала все продукты. Ты меня слышишь?
— Слышу, — сказала Алиса, не глядя на бабушку.
Мария Михайловна немного обиделась на неё, потому что, когда проявляешь к людям доброе отношение, можно ожидать, что тебе отплатят взаимностью. На этом, как она говорит, строятся человеческие отношения. Так она и Юльку учит. Мария Михайловна всегда работала инженером и даже была военной, химическим офицером, и кончала академию. Когда у неё была своя дочка, Наташа, и ещё сын, она работала и была очень занята. Ей хотелось побольше внимания уделять воспитанию своих детей, но она не всегда успевала. Зато теперь, когда она вышла на пенсию, Мария Михайловна смогла уделять столько внимания Юлькиному воспитанию, сколько позволяло давление. Правда, Юля её не всегда слушалась, но любила, и спорили они с бабушкой редко.
— Я приду к тебе завтра, — сказала Мария Михайловна, — и принесу апельсинов. И чего-нибудь лёгкого почитать. Наверно, это будет после обеда.
— Спасибо, не надо беспокоиться, — сказала Алиса. — Меня здесь хорошо кормят.
— Не говори глупостей, Алиса, — сказала Мария Михайловна. — Я не собираюсь заниматься благотворительностью. Но ребёнку нужна забота. Пока к тебе не вернётся память и тебя не заберут родители, мы с Юлей и Наташей будем тебя навещать. Это нам нетрудно. Я надеюсь, что, если бы в таком положении оказалась Юля, ты тоже пришла бы её навестить.
— Спасибо, — сказала Алиса.
«Наверно, тебе стыдно сейчас, — подумала Юлька. — Получается, что ты обманщица, а бабушка за тебя переживает». Но Юлька это думала без злости. Она понимала, что, окажись сама на Алисином месте, ещё неизвестно, что бы делала. Может, разревелась бы и побежала домой.
— Я тоже приду, — сказала Юля. — Нам ещё надо поговорить.
— Приходи, — согласилась Алиса, но равнодушно, словно из вежливости.
«Не верит, — поняла Юля. — Думает, что я сейчас уйду и обо всём забуду».
Когда Юлька с бабушкой уходили из бокса, Алиса попрощалась с ними за руку. Она хотела что-то сказать, но передумала. Она не плакала, но глаза у неё были мокрые.
«Ой, что я делаю! — бежали мысли в Юлькиной голове. — Разве можно так вот покидать человека, который на тебя надеется?
— Ну, попрощалась? — спросила Мария Михайловна.
— Я вернусь, — сказала Юлька Алисе. — Ты слышишь?
— До свиданья, — сказала Алиса.
Как только бабушка с Юлькой отошли по коридору от бокса, так что их никто не мог услышать, Юлька остановилась, положила на подоконник сумку с книжками и сказала:
— Подожди, бабуля.
— Тебе тяжело? Дай я понесу.
— Нет, мне не тяжело. Мне стыдно.
— Что ещё случилось?
— Мне стыдно за меня и за тебя.
— Я не сделала ничего постыдного.
— Сделала. Вернее, не сделала и потому сделала.
— Ты можешь говорить без загадок?
— Могу. Мы оставили Алису одну.
— Неправда, я сама к ней завтра обязательно приду. А сегодня после работы Наташа собиралась забежать. Если у неё не будет коллоквиума. Ты дня два посидишь дома, а потом сама можешь к ней прийти. И даже привести с собой подруг.
— Этого мало, бабушка.
— А что ты предлагаешь?
