— Какая глупость! — возмущалась на стоянке Орхидея, стараясь оттянуть пониже полы оранжевого пиджака. — Не понимаю! У нас идиотский вид. Нас вытолкают в шею, да еще попинают по заднице.
— Не исключено, — согласился Гидеон, тащивший под мышкой толстую пачку бумаг, для изготовления которых потребовался напряженный многочасовой труд. Пригладив клетчатые брюки и пиджак и поправив полиэстеровый галстук, он зашагал к парадному подъезду.
— Не пойму, зачем ты так вырядился! — прошипела ему вслед Орхидея. — Мы здесь смотримся как на корове седло.
Он взял ее за руку, чтобы успокоить.
— Положись на меня. Обещаю, скоро ты все поймешь.
В комфортабельном зале ожидания они сразу привлекли внимание секретаря.
— Чем я могу вам помочь? — произнесла она нарочито нейтральным тоном.
— Хэлло! — воскликнул Гидеон и от души тряхнул ее удивленно протянутую руку. — Мы мистер и миссис Кру, собираемся записать в школу нашего сына Тайлера.
— Вам назначено?
— Да.
— Кто вас примет? — последовал высокомерный вопрос, как с амвона.
Гидеон порылся в своих бумагах.
— Мистер Ван-Ренсселаэр. — Он намеренно исказил почти до неузнаваемости старинную нью-йоркскую фамилию.
Она встала и исчезла — ни дать ни взять за алтарем. Но отсутствовала недолго.
— Вас приглашает мистер Ван-Ренсселаэр, — тщательно проартикулировала она, чтобы ему стало стыдно за кашу во рту.
Прием вел именно такой человек, какого Гидеон ожидал здесь увидеть: высокий, расслабленный, дружелюбный, одетый вполне просто. Длинноватые волосы и модные очки выдавали если не совершенно непредвзятого, то по крайней мере считающего себя толерантным и умеренным педагога.
«То, что надо!»
Ван-Ренсселаэр тепло поприветствовал посетителей, профессионально подавив тревогу при виде их одежды и манер.
— Большое спасибо за согласие нас принять! — воскликнул Гидеон после приветствий. — Мы хотели бы отдать нашего сына Тайлера во второй класс. Это особенный мальчик!
— Конечно. Разумеется, здесь у нас, в Трокмортонской академии, действует тщательно продуманная процедура собеседований с родителями и ребенком, учительских рекомендаций, тестирования в строгом соответствии с возрастом. К несчастью, желающих гораздо больше, чем мы можем принять. Боюсь — я, кажется, уже объяснял это по телефону, — в настоящий момент свободных мест во втором классе нет.
— Но Тайлер особенный!
Ван-Ренсселаэр так и остался стоять.
— Как я объяснял, мы с радостью познакомим вас с территорией, но было бы неверно зря расходовать ваше бесценное время, при том что прием вашего сына на учебу к нам невозможен. Разумеется, в случае появления свободного места мы с вами свяжемся. А теперь приступим к экскурсии.
— Спасибо. Но я все-таки оставлю вам работы Тайлера. — И Гидеон водрузил на стол перед Ван-Ренсселаэром высокую стопку тетрадей, на которую тот уставился с нескрываемым отвращением.
— Сейчас в этом нет необходимости.
— Позвольте оставить по крайней мере симфонию.
— Простите, что вы сказали?
— Симфонию. Тайлер сочинил симфонию.
В кабинете повисла тишина.
— Сколько, вы сказали, Тайлеру лет?
— Семь.
— Ему, видимо, помогали при написании этой… симфонии?
— Какое там, Господи Иисусе! — вдруг подала голос Орхидея, и ее прокуренный хрип проник в самые потайные уголки просторного кабинета. — Мы же ничего не смыслим в классической музыке! — Она хрипло хохотнула.
Гидеон, пряча улыбку, вытянул из стопки листы с нотами. Ван-Ренсселаэр, поколебавшись, взял их.
— Он прибег к услугам гэридж-бенда, — пустился в объяснения Гидеон. — Отличный звук, много духовых. Вот и компакт-диск с записью. Обязательно послушайте!
Ван-Ренсселаэр стал перебирать ноты.
— Уверен, ему помогали…
— Никто ему не помогал, поверьте. Мы даже не знали, что он этим занят.
— Вы не музыканты?
— Мне по вкусу Леди Гага, — призналась Орхидея с нервной ухмылкой.
— Откуда же у… у Тайлера интерес к музыке?
— Понятия не имеем. Он у нас приемный, из Кореи.
— Корея… — повторил Ван-Ренсселаэр.
— Ага. Наши знакомые усыновили детишек из Азии, вот и мы решили, что это было бы здорово, раз у нас… в общем, раз мы не можем иметь своих детей. Так у нас с друзьями появились общие темы для разговора. Но если бы только симфония! Полюбуйтесь на его рисунки. Можете их забрать — это копии.
Он нашел в стопке рисунки. Чего только не раскопаешь в Интернете! Прежде чем копировать, он добавлял внизу подпись «Тайлер Кру».
Ван-Ренсселаэр стал изучать рисунки.
— Это наша собака. Тайлер в ней души не чает. А это старинная церковь, он нашел ее в книжке…
— Шартрский собор… — прошептал Ван-Ренсселаэр.
— Что? — Чертовски трудно было отобрать в той уйме, которая вывалилась на него из Сети, то, что требовалось, — правильное сочетание детской непосредственности и художественного мастерства.
— Потрясающе! — негромко проговорил Ван-Ренсселаэр, перебирая листочки.
— Мы же говорим, наш Тайлер особенный, — поддакнула Орхидея. — Он уже обогнал по уму меня. — Она положила в рот пластинку жвачки и заработала челюстями. — Хотите?
Ван-Ренсселаэр не ответил, поглощенный детскими рисунками.
— Надо вам сказать, — поднажал Гидеон, — Тайлер при всем том самый обыкновенный ребенок, не из этих, упертых. Обожает смотреть с нами за компанию «Гриффинов» и хохочет до упаду. Особенно ему нравится серия, где Питер спьяну валится во дворе, а мимо как раз едут копы, и…
Орхидея хохотнула:
— Животики надорвешь!
— «Гриффины»? — в ужасе переспросил Ван-Ренсселаэр.
— В общем, вот в этой пачке сонеты его сочинения, другие рисунки и музыкальные пьесы.
— И все сам?
— Я помогал ему с карикатурами, — гордо сознался Гидеон. — Но в музыке, литературе и живописи мы ничего не смыслим. У меня, знаете ли, спорт-бар в Йонкерсе.
Ван-Ренсселаэр ошалело переводил взгляд с Гидеона на Орхидею.
— С математикой у него тоже неплохо. Не пойму, откуда что берется. Читать он научился, к примеру, в два с половиной года. Тут у меня письма его учителей… — И он предъявил два письма, которые сам составил и распечатал на поддельных школьных бланках. — Вот это от математика — Тайлер обогнал весь класс, это от директора.
В письмах расхваливалась гениальность мальчишки и содержались намеки на отрицательное влияние семьи, несмотря на которое…
