— Взяла на плечи пустую канистру и пошла пешком на заправочную станцию! — донёсся из глубины зала чей-то ехидный голос.
Людвиг посмотрел в ту сторону и догадался, что это Свид Качил, добрейший человек в их городке, посмел закончить начатую пастором фразу. Это было написано на его красном и невероятно крупном лице.
Пастор Уилбер так сжал губы, что они почти исчезли.
— Мистер Качил, позвольте напомнить, что вы находитесь в церкви, и к тому же во время проповеди.
— Я хорошо помню, где нахожусь и почему, — огрызнулся тот.
— В таком случае я продолжу…
— Нет, — неожиданно выкрикнул Качил, — больше не надо.
— Ради всего святого, Свид, — крикнул кто-то из зала, — сядь и помолчи.
Тот обернулся на голос.
— Почему я должен молчать? За последние дни в нашем городе произошло два убийства, а пастор рассказывает нам сказку, которую я слышал ещё в семьдесят третьем году! Так больше не пойдёт! Хватит вешать нам лапшу на уши!
Тут вскочила разъярённая Клик Расмуссен.
— Свид, если хочешь что-то сказать, наберись терпения, пока не кончится…
— Нет, он прав, — поддержал Свида мужчина, в котором Людвиг узнал рабочего птицефабрики. — Свид прав, мы пришли сюда не для того, чтобы выслушивать сказки про наш богатый урожай. По нашим полям бродит жестокий убийца, и никто из нас теперь не чувствует себя в безопасности.
Клик повернула к нему покрасневшее от злости лицо.
— Молодой человек, это церковная служба, а не городской митинг!
— Разве вы не знаете, что сказал перед смертью бедняга Гаспарилло? — распалялся уже побагровевший Свид. — Нам сейчас не до шуток, Клик! Город в ужасе от страшных событий! Это самый настоящий кризис!
В зале все зашумели, что-то громко доказывая друг другу. Людвиг быстро записал слова Свида, чтоб не забыть в суматохе.
— Пожалуйста, прошу вас! — взмолился растерянный пастор, вскидывая руки. — Только не в доме Господа Бога!
Но успокоить прихожан было уже невозможно. Все вскочили с мест, размахивали руками и старались перекричать друг друга.
— Да, — орал другой рабочий птицефабрики, — я слышал предсмертные слова Гаспарилло и могу повторить их!
— Я тоже слышал! — поддержали его в другом конце зала.
— Это полная ерунда!
Гул голосов нарастал и постепенно приобретал драматическую окраску.
— Пастор Уилбер, — обратился к нему Свид, — как вы думаете, почему сегодня сюда пришло так много людей? Они пришли потому, что ужасно напуганы и хотят утешения. На этой земле разное случалось, знавали мы и худшие времена, но такого ещё никогда не было. Люди говорят о проклятии «Сорока пяти», о массовой резне, причём говорят об этом так, словно на весь наш город легло это страшное проклятие, как будто мы сами прокляты кем-то за неведомые нам грехи. Люди ждут от вас слов утешения и успокоения.
— Мистер Качил, — гневно возразил пастор, — как человек, содержащий в городе питейное заведение, вы не имеете морального права поучать меня, как читать проповедь.
— Послушайте, преподобный отец, при всём моем уважении к вам…
— А что насчёт той кукурузы, которую собираются выращивать на наших полях? — надрывно прозвучал в зале голос Дейла Эстрема. Он вскочил и грозно потрясал сжатым кулаком. — Что вы на это скажете?
Людвиг посмотрел на Дейла и по выражению его лица понял, что этот парень специально пришёл в церковь, рассчитывая устроить скандал. И вот наконец-то дождался своего часа.
В церкви все орали друг на друга, не желая выслушивать аргументы противника. Тощий старик с огромным, как у гуся, кадыком поднял кулаки и, угрожая ими пастору, заорал что есть мочи:
— Наступают последние дни! Дни Страшного суда! Неужели вы не видите этого, слепой глупец?
— Послушай, Уит, — обратился к нему Свид, — я совсем не это хотел…
— Они пытаются отравить нас генетически модифицированными продуктами, — продолжат кричать Дейл Эстрем.
— Если вы не видите этого, — вопил Уит, — то вы полные идиоты! Дьявол уже здесь, он среди нас! — Голос старика, сильный, пронзительный, был словно голос самозваного пророка. — Дьявол не только в нашем городе, он здесь, в нашей церкви! Вы что, слепые? Вы не видите его? Неужели вы не чувствуете его мерзкий запах?
Пастор Уилбер стоял с высоко поднятыми руками и что-то надрывно кричал, но его слабый голос не мог пересилить крики прихожан. В церкви началась суматоха, всё превратилось в хаос, и никто не понимал, что происходит и почему люди вдруг стали сходить с ума.
— Он здесь! — истерично орал Уит Бауэрс, тот самый старик, напоминающий драчливого гусака. — Оглянитесь вокруг! Посмотрите в глаза соседу! Приглядитесь к своим друзьям! Спросите своего брата! Не исключено, что именно там вы увидите глаза дьявола! Посмотрите хорошо! Неужели вы забыли известные слова апостола Петра? Он сказал: «Будьте бдительны, будьте осторожны, потому что дьявол-искуситель ходит за вами по пятам, как рычащий лев, и смотрит, кого бы уничтожить».
Люди начали метаться между рядами, кто-то упал в обморок, а кто-то орал не своим голосом, что наступил конец света. Людвиг закрыл свой блокнот, поскольку записывать было нечего, и молча наблюдал за коллективным безумием. Кроме него, только Пендергаст стоял неподвижно, как истукан, да Кори злорадно ухмылялась во весь рот. А шериф, поддавшись общей панике, кричал, грозил кому-то кулаком, а на самом деле не знал, что делать и как успокоить разъярённую публику.
— Ах ты, сукин сын! — донеслось из центра зала, после чего там началась самая настоящая драка, как в давние времена в салуне. Людвиг с изумлением смотрел на драку и не верил своим глазам. Он мог представить себе что угодно, но только не это. Такого в их маленьком городке ещё не случалось. Людвиг стал пробираться поближе, чтобы получше рассмотреть детали и зафиксировать их в памяти. Ведь об этом придётся написать в газете. Вскоре он увидел, что драку учинил Рэндалл Пенндер, друг Уилли Стотта, набросившийся с кулаками на рабочего птицефабрики. — Никто не заслужил такой смерти, как Уилли! — кричал он, продолжая дубасить противника.
Несколько крепких мужчин бросились разнимать их, от чего количество драчунов заметно увеличилось. В их числе оказался даже Арт Риддер. Шериф Хейзен, набычившись, как бульдог, безуспешно пытался протиснуться к ним и угрожал посадить всех в камеру предварительного заключения. В конце концов шериф рухнул на толстую Берту Блодчет, вскочил как ошпаренный и налившимися от крови глазами оглядел дерущихся. Всё помещение церкви наполнилось оглушительными криками и визгами. Те, кто был ближе к выходу, стали быстро покидать церковь, проклиная все на свете.
— Ради всего святого, — беспомощно взывал пастор Уилбер, — только не в церкви!
А над всей этой обезумевшей толпой зычно звучал пронзительный голос старика Уита, призывавшего к бдительности и осмотрительности.
