После краткого обмена любезностями доктор перешел прямо к делу:
– В сообщении вы передали, что хотите поговорить о недавних убийствах.
– Верно. – Гарриман полез в карман за цифровым диктофоном.
– О тех, которые ваша газета преподносит как дьявольские.
– Верно. – Не промелькнуло ли в голосе доктора пренебрежительное недоверие? – Доктор фон Менк, я хотел бы узнать, может, у вас наметилась какая-то точка зрения?
Откинувшись на спинку кресла, фон Менк сложил пальцы домиком и посмотрел на Гарримана. Когда же он заговорил вновь, голос его звучал медленно и размеренно, будто доктор заранее приготовил ответ:
– Да. Так получилось, что точка зрения у меня наметилась.
Гарриман поместил диктофон на подлокотник.
– Не возражаете? – спросил он.
Фон Менк легонько махнул рукой в знак согласия.
– Я как раз подумывал, не стоит ли обнародовать мысли, – сказал ученый. – Взвешивал «за» и «против».
«О нет! – Гарримана прошиб озноб. – Он застолбил тему. Снимет документалку, и мои планы – в тартарары».
– В конце концов, – вздохнул фон Менк, – я решил: люди имеют право знать. В этом плане ваш звонок стал неожиданностью.
Озноб сменился облегчением, и Гарриман включил диктофон.
– Пожалуйста, выскажите свои соображения, сэр. Почему именно эти два человека, почему именно так и почему именно в это время?
– Здесь важен не столько выбор жертв и даже не способ убийства. Важен здесь выбор времени.
– Поясните.
Поднявшись, фон Менк подошел к шкафу, достал с полки некий предмет и, вернувшись, положил его на стол перед Гарриманом. Это оказалась раковина наутилуса в разрезе: камеры по мере роста моллюска расходились от центра гармоничной спиралью.
– Мистер Гарриман, вы знаете, что общего между этой раковиной, зданием Парфенона, лепестками цветка и картинами Леонардо да Винчи?
Гарриман отрицательно покачал головой.
– Они воплощают в себе совершенную природную пропорцию – золотое сечение.
– Кажется, я не совсем понимаю.
– Если провести золотое сечение, то соотношение короткого и длинного отрезков будет равняться соотношению длинного отрезка и всей линии.
Гарриман поспешил записать, надеясь, что разберется потом.
– Больший отрезок в 1,618054 раза длиннее малого. Малый отрезок составляет 0,618054 процента от длины большего. Кроме того, эти два числа в точности обратно пропорциональны друг другу, отличаясь лишь первой цифрой – это единственные числа, которые демонстрируют такое свойство.
– Да, конечно, – согласился Гарриман.
– У этих чисел есть и другие замечательные свойства. Предполагается, что прямоугольник, стороны которого соотносятся подобным образом, имеет самую приятную форму и называется «золотой прямоугольник». В этих пропорциях выдержан Парфенон, на них же основаны кафедральные соборы и картины. «Золотые прямоугольники» также имеют замечательные свойства: если из одной стороны «золотого прямоугольника» вырезать квадрат, вы получите меньший «золотой прямоугольник», обладающий всеми свойствами изначального прямоугольника. Вырезать квадраты и получать меньшие «золотые прямоугольники» можно до бесконечности.
– Понятно.
– Затем, если соединить центры этого бесконечного числа малых «золотых прямоугольников», получится совершенная логарифмическая спираль. Именно ее вы видите в раковине наутилуса, в рядах семечек подсолнуха, в музыкальной гармонии и, в конце концов, во всей природе – ведь золотое сечение лежит в основе мира.
– О да...
– Никто не знает почему, но золотое сечение – это базовая структура Вселенной.
Доктор аккуратно вернул раковину на место и закрыл дверцу шкафа. Гарриман ожидал от фон Менка чего угодно, только не этого. Похоже, статье конец. Сколько времени потрачено зря! Сейчас надо только дождаться возможности и уйти.
Обойдя стол и встав со своей стороны, фон Менк посмотрел журналисту в лицо:
– Мистер Гарриман, вы верите в Бога?
Гарриман нашелся не сразу.
– Я не спрашиваю, что вы исповедуете: католицизм, протестантизм или что-то еще. Я лишь хочу знать, верите ли вы в то, что существует некая сила, которая объединяет все сущее?
– Если честно, я никогда об этом не задумывался, – сказал Гарриман. – Наверное, такая сила есть.
Гарримана воспитали в англиканском духе, но за последние лет двадцать он посещал церковь разве что на свадьбах или похоронах.
– Так, может, вы, как и я, верите, что все мы пришли на эту землю не просто так?
Гарриман выключил диктофон. Пора выметаться отсюда к чертовой матери. А за религиозно-просветительской лекцией всегда можно сходить к «Свидетелям Иеговы».
– Доктор, при всем уважении, я не вижу связи с недавними убийствами.
– Терпение, мистер Гарриман. Дослушайте до конца, и вам, выражаясь популярно, сорвет башню. Всю жизнь я посвятил изучению тайного и необъяснимого. И я рад, что сумел разрешить многие загадки. Однако попадались и такие – зачастую величайшие, – которые так и остались неразгаданными.
Фон Менк быстро написал что-то на листке бумаги и подвинул его Гарриману:
3243
1239
– Эти цифры, – доктор постучал по листу пальцем, – всегда представляли для меня величайшую из тайн. Узнаете?
– Нет.
– Это даты самых крупных катаклизмов, которые когда-либо выпадали на долю человеческой цивилизации. В три тысячи двести сорок третьем году до нашей эры взрывается остров Санторини, и приливные волны смывают Минойскую цивилизацию на острове Крит, заодно уничтожая Средиземноморье. Так родилась легенда об Атлантиде и Всемирном потопе. В тысяча двести тридцать девятом году до нашей же эры дождь из огня и серы обращает в прах два города: Содом и Гоморру.
«Атлантида? – подумал Гарриман. – Содом и Гоморра?» Все только хуже и хуже.
Фон Менк снова постучал пальцем по листку.
– В диалогах «Тимей» и «Критий» Платон описывал Атлантиду. Он ошибся в некоторых деталях, например, в дате, поместив ее в районе девятитысячного года. Но недавно археологи, досконально изучив руины на Крите и Сардинии, назвали дату более точно. Вокруг Атлантиды раздули такую сенсацию, что многие сочли потерянный город мифом. Однако рациональный подход и раскопки доказали: в основе истории лежит реальное событие – извержение вулкана на острове Санторини. Платон описывал Атлантиду – то есть Минойскую цивилизацию на острове Крит – как могущественное государство, целиком поглощенное торговлей, деньгами, самоутверждением и наукой и утратившее духовные ценности. Археологические изыскания на острове Крит подтверждают это. Платон писал, что атланты отвернулись от своего бога. Они похвалялись пороками, открыто сомневались в божественном, поклоняясь технологиям. Люди Атлантиды изобрели каналы и так называемый огненный камень – источник искусственной энергии.
