— Дохлый номер, его нет… — В голосе Гошки слышалось
некоторое облегчение.
— Ладно, пошли во двор, а то тут духотища, —
сказал Никита, тоже испытавший облегчение.
Они спустились во двор. Шкаф уже затащили. На лавочке возле
подъезда никто не сидел, она была залита солнцем. Но мальчики в изнеможении
плюхнулись на нее.
— Аж весь взопрел, — признался Гошка.
— Тут ты не охладишься, — отозвался Никита. —
Пошли, тенек поищем.
Но тут к подъезду подкатила синяя «девятка». Из нее вышел
мужчина, высокий и очень худой, можно сказать, тощий. Густые темные волосы,
темные усы. Он не спеша закрыл машину, поставил на сигнализацию и уже сделал
несколько шагов к подъезду, но потом, видимо, что-то вспомнил и вернулся к
машине.
— Это он, — шепнул вдруг Гошка.
— С чего ты взял?
— Чувствую!
Гошка вдруг сорвался с места, пробежал несколько метров и
юркнул за угол. Потом выглянул оттуда и, сложив руки рупором, гаркнул:
— Иван Егорыч!
Никита так и прирос к месту. А мужчина сразу же оглянулся.
«Неужели вправду он?» — подумал
Никита, не сводя с него глаз. Мужчина еще подождал, не
повторится ли оклик, потом пожал плечами, взял из машины какой-то сверток,
опять запер ее и пошел к подъезду. Никиту как ветром сдуло с лавочки. Он
помчался к Гошке, который ждал его за углом.
— Точно, он! — восторженно прошептал
Никита. — Как ты догадался?
— Сам не знаю. Что ж ты его не снял, ведь сумка у тебя
была? — с укором спросил Гошка.
— Да у меня от неожиданности все из башки
вылетело! — признался Никита. — Но главное, мы теперь знаем его в
лицо! Это уже немало.
— Мало!
— Ну ты и наглый! — засмеялся Никита. — Все
только позавчера началось, а мы уже столько знаем… И адрес, и телефон, и физию…
кстати, у него тик! Я заметил!
— Какой еще тик?
— Нервный тик. Глаз у него дергается.
— Ну и что?
— Да ничего, просто штрих к портрету. Ты когда заорал,
он аж подпрыгнул.
— Ну, Никита, а дальше что делать будем? Ума не приложу!
— Раз уж приперлись сюда, давай все же понаблюдаем. А
вдруг он решит, к примеру, пойти в магазин или еще куда-нибудь…
— Давай, — без особого энтузиазма согласился
Гошка.
Они отыскали тенистое местечко и уселись прямо на траву.
Отсюда был хорошо виден подъезд, где жил Иван Егорович. Минут через двадцать
Гошка не выдержал:
— Кошмар какой-то… Пить охота…
— Мне тоже, — кивнул Никита. — Надо купить
мороженого и водички похолоднее. Давай я сбегаю!
— Нет уж, я сам! — сразу вскочил Гошка и рванул со
двора. Вскоре он вернулся с двумя запотевшими бутылочками «Спрайта» и двумя
эскимо. — На, держи!
— Кайф! — простонал Никита, отхлебнув из горлышка
холодной шипучей воды.
— Смотри, Никита!
— Черт, в самый неподходящий момент, — проворчал
тот, поднимаясь с земли.
— Из подъезда не спеша вышел Иван Егорович, прошел мимо
своей машины и уже приближался к подворотне, как вдруг, откуда ни возьмись,
выскочила женщина в пестром сарафане, подлетела к Ивану Егоровичу и —
бац-бац! — надавала по физиономии. Мальчики замерли в изумлении. Иван
Егорович от неожиданности остолбенел, держась за правую щеку. А женщина, рыдая,
кричала:
— Подонок! Мерзавец! Вор! Чтоб тебе пусто было! Чтобы
ты сдох где-нибудь в канаве! Сволочь!
Мальчики подобрались поближе, чтобы не упустить ни единого
слова. Иван Егорович наконец опомнился и зашипел:
— Молчи, кретинка! Заткнись, кому говорю!
— А, испугался? Думаешь, на тебя управы нет, скотина
проклятая? Что ты сделал с моей сестрой? Думаешь, тебе это сойдет с рук? Как бы
не так! Я тебя выведу на чистую воду! — вне себя от ярости кричала
женщина.
— Если ты сейчас же не заткнешься, очень пожалеешь!
Мало-помалу вокруг начал собираться народ. Иван Егорович
затравленно озирался, ища пути к отступлению.
— Сумасшедшая баба! — громко заявил он и уже хотел
спастись бегством, но тут женщина снова подскочила к нему и что было сил огрела
его сумочкой на длинном ремне.
У Ивана Егоровича из носу хлынула кровь. Он вдруг страшно
побледнел, схватил женщину за рукав и размахнулся, чтобы ударить ее, но тут
какой-то пожилой мужчина перехватил его руку:
— Эй, друг, так не годится! Женщину нельзя бить! Ты не
знал?
— А ты, старый пень, не суйся не в свое дело! —
рявкнул Иван Егорович. — Пусти, я кому сказал!
Женщина вдруг расхохоталась.
— Он все прекрасно знает, только думает, что ему все
можно, все позволено! Он думает, он самый умный, самый гениальный, а потому
имеет право и убить, если очень понадобится… И никого не пожалеет, даже мать
родную! Знаете, что он со своей матерью сделал?
Иван Егорович вдруг стряхнул руку пожилого мужчины и сказал
со странной улыбкой:
— Охота вам полоумную слушать? Пожалуйста, а я не
намерен. Ее муж бросил, вот она и бесится! — и поспешил скрыться в
подъезде…
А женщина вдруг начала хватать ртом воздух, ее поддержала
молоденькая девушка, оказавшаяся рядом, и помогла дойти до скамейки.
— Может, «Скорую» вызвать? — предложил мужчина,
вступившийся за нападавшую.
— Нет, спасибо, не стоит, — тихо проговорила
женщина, — я вот посижу немножко… — Она достала из сумочки какую-то
таблетку и сунула в рот.
— Никита, — прошептал Гошка, — мы должны с
ней познакомиться.
— Я тоже подумал… Хорошо бы ее до дому проводить. Вдруг
она что-нибудь интересное расскажет…
Гошка вдруг подошел к женщине и протянул ей еще не открытую
бутылочку «Спрайта»:
— Вот, возьмите, она холодная…
Женщина подняла глаза и улыбнулась:
— Спасибо… Это как раз то, что нужно.
Гошка мигом свинтил крышечку и подал бутылку женщине. Та с
жадностью приникла к горлышку.
— Ах, хорошо… — простонала она, выпив пол
бутылки. — Спасибо тебе, мальчик. Как тебя зовут?
— Гоша.
— Ты хороший человек, Гоша.
— Ну что вы… — засмущался вдруг Гошка, — это
пустяк…
— Нет, все начинается с пустяков. И плохое, и
хорошее, — вздохнула женщина. — Это что, твой товарищ рядом крутится?
— Это мой брат, двоюродный, — улыбнулся
Гошка. — Он бы тоже дал вам воды, только он уже пил из бутылки… Никита,
иди сюда!
