— Понимаешь, Роза, насколько я знаю, ты можешь
оказаться единственным свидетелем…
— Что? Каким еще свидетелем?
— Очень важным!
— Ладно тебе, Гуляев, прикалываться!
— Да я не прикалываюсь! Ты сегодня утром гуляла на
сквере?
— Ну, гуляла. И что? Я там два раза в день гуляю с
собакой!
— Ты там ничего необычного не заметила?
— Почему не заметила, очень даже заметила, как эта дура
Филимонова, увидев меня, в кусты залезла, а на скамейку перед этими кустами
какие-то дядьки сели и она вылезти не могла.
— А ты этих дядек знаешь?
— Откуда?
— Роза, миленькая, мне позарез надо с тобой поговорить.
— Про этих дядек?
— Именно!
— А что, Филимонова что-то интересное
подслушала? — догадалась Роза.
— Ну и голова у тебя, Мотина! — восхитился
Гошка. — Здорово сечешь!
— А ты думал, я Дура глубокая?
— Ничего я такого не думал!
— Ну, хорошо, если тебе так надо, приходи ко мне!
— Бегу! — возликовал Гошка и опрометью бросился
вон из квартиры.
Дверь ему открыла сама Роза, держа за ошейник очень красивую
немецкую овчарку.
— Рекс, тихо, свои! Давай, не бойся, заходи!
— Рекс! Рекс! Ты красивый пес! Умный! — решил
подольститься к собаке Гошка.
Рекс обнюхал его и тут же утратил к мальчику всякий интерес.
— Ну, что ты хочешь узнать? — с места в карьер
начала Роза.
— Ты можешь описать этих мужиков?
— Запросто.
— Давай описывай!
— Нет, ты сначала расскажи, что там Ксюха
подслушала! — потребовала Роза.
— Ну, понимаешь… Они там сговаривались убить какую-то
старуху…
— Правда, что ль?
— Правда.
— А какую старуху?
— То-то и оно, что непонятно. Ясно только, что убьют
они ее не раньше середины сентября.
— Странно.
— Странно, не странно, но они так сказали.
— Слушай, Гошка, а ты не брешешь?
— Это твой Рекс брешет, а я… Слушай, ну за каким чертом
мне такое выдумывать, а еще клещами тянуть из тебя показания? — не
выдержал Гошка. — Я бы себе поинтереснее занятие нашел!
— А зачем тебе мои показания? Ты, что ли, искать их
собираешься?
— Естественно! Собираюсь! А по-твоему, пускай прикончат
старушку, она свое отжила, так? Да?
— Нет, почему…— смутилась Роза.
— Тогда выкладывай, как они выглядели!
— А в милицию не хочешь обратиться?
— Не хочу! Пока. Не с чем мне в милицию идти. Два
неизвестных мужика сговариваются кокнуть неизвестную старушку, что тут милиция
может?
— А ты что можешь?
«Сейчас я ее тресну, Тягомотина чертова! — Лишь с
большим трудом Гошка взял себя в руки. — Да уж, не зря ее так прозвали,
ох, не зря!»
— Без твоих показаний — ни черта! — тяжело
вздохнул он.
— А с показаниями?
— Откуда я знаю, какие ты дашь показания! Может, и с
показаниями это дохлый номер… Тем более что у тебя и показаний никаких нету,
иначе бы ты тут резину не тянула!
— А вот и есть!
— Тогда выкладывай!
— Так и быть, слушай! Один, тот, что повыше, был одет в
светлые джинсы и синюю майку. А второй — в голубые брюки и черную рубашку с
коротким рукавом. Который в джинсах… ему лет сорок, не меньше, темные узенькие
очки, а волосы с проседью и седоватые усы.
— Потрясающе, Мотина! А второй?
— А у второго, у него часы не на руке, а в кармашке
брюк. И он часто их вынимал, открывал крышечку и смотрел…
— Карманные часы? Это классная примета, просто
классная! А ты не заметила, они золотые?
— Нет, белый металл.
— И как ты разглядела?
— Как? Просто разглядела, и все! А еще тот, с часами,
чуточку прихрамывал, когда уходил.
— А какое у него лицо?
— Самое обычное.
— А волосы?
— Не знаю, на нем кепка была, голубенькая, полотняная,
в цвет брюк.
— Гениально, Роза! Тебе цены нет! Какие-то случайные
дядьки, а ты их так запомнила!
— У меня хорошая зрительная память!
— Слушай, а ты бы их узнала?
— Запросто!
— Ну, ты даешь! Слушай, Роза, если вдруг ты кого-то из
них увидишь, сразу звони мне или Ксюхе.
— Филимоновой я звонить не буду!
— Да ладно тебе, тут речь о жизни и смерти человека
идет, а ты…
— Хорошо, но ты тоже должен мне пообещать…
— Что?
— Если вдруг еще что-то узнаешь, сразу мне расскажешь!
— Обязательно, Роза! Ты же такой бесценный кадр! С
твоей наблюдательностью! Считай, что ты в нашей команде!
И Роза польщено зарделась.
Глава 2
Бабье заело
Выйдя от Мотиной, Гошка облегченно вздохнул. И хотя Роза
оказалась невероятно полезной, но разговор с нею дался Гошке очень тяжело. Он
весь вспотел. И ведь совсем она не дура, но… Тягомотина! Надо сейчас сразу
зайти к Ксюхе и все ей рассказать и, главное, попросить немного терпимее относиться
к Тягомотине. Но вдруг Гошка замер. У подъезда стояла девочка. Не девочка —
чудо! Красиво постриженные темно-каштановые волосы, голубые, почти синие, глаза
на пол-лица и усыпанный веснушками курносый нос. Ну и ну! Откуда такая взялась?
Она явно кого-то ждала, так как в нетерпении то и дело поглядывала на дверь
подъезда. И действительно, оттуда выбежала еще одна девочка, по виду чуть
помладше Синеглазки, как уже про себя назвал ее Гошка, и чем-то неуловимо на
нее похожая, но далеко не такая красивая.
— Сколько можно ждать! — капризно сказала
Синеглазка. — Мы же опаздываем!
— Не злись, Сашка, не опоздаем!
И они почти бегом выскочили на улицу.
А Гошка, потрясенный до глубины души, опустился на лавку.
Никогда прежде ничего подобного он не испытывал, хотя начиная с первого класса
каждый год влюблялся в какую-нибудь девчонку. В первом классе это была Вера
Звягина, девочка с роскошной русой косой, они сидели за одной партой. Во втором
классе он влюбился в девочку из соседнего дома, она училась в другой школе, и
они виделись очень редко. Как ее звали, Гошка уже забыл. В позапрошлом году он
был влюблен в Ксюху. А в прошлом — в Нинку Кулиш. Но сейчас его сердце было
свободно, и Синеглазка тут же заполнила пустоту. Это была любовь с первого
взгляда. Хоть и безнадежная. Может быть, он никогда больше ее не увидит… На
скамейке было жарко, и Гошка поднялся к Ксюхе.
