— Мост Джорджа Вашингтона, — ответила Мариан Карвер. — Или
просто Эм-дэ-ве, если ты — местный.
Мало того, что он видел перед собой мост, по которому они
попали в Луд, так и отец Каллагэн отправился в свои странствия по пешеходному
мостику, который перекинули через реку рядом с МДВ. Роланд помнил эту часть
истории отца Каллагэна, помнил очень хорошо.
— Не хотите ли чего-нибудь выпить? — спросила Нэнси. Он уже
собрался ответить отказом, но отметил, как кружится у него голова, и передумал.
Что-нибудь он бы и выпил, но лишь для того, чтобы очистить мозги от тумана, раз
уж требовалась ясность мыслей.
— Чая, если он у вас есть. Горячего, крепкого чая, с сахаром
или медом. Найдется такой у вас?
— Найдется, — Мариан нажала кнопку на столе. Заговорила с
кем-то, кого Роланд не видел, и тут же женщина в приемной, та самая, что вроде
бы говорила сама с собой, поднялась из-за стола.
Заказав горячие напитки и сэндвичи, Мариан наклонилась
вперед и поймала взгляд Роланда.
— Мы хорошо встретились в Нью-Йорке, Роланд, я этому рада,
но наше время здесь… не жизненно важное. И, подозреваю, вы знаете, почему.
Стрелок обдумал ее слова, потом кивнул. С некоторой
осторожностью, но за долгие годы осторожность в какой-то степени стала частью
его натуры. Среди его друзей были такие, скажем, Алан Джонс или Джейми Декарри,
кто обладал врожденной осторожностью, но к Роланду это не относилось. Роланд
предпочитал сначала стрелять, а уж потом задавать вопросы.
— Нэнси попросила вас прочитать надпись на табличке в Саду
Луча, — продолжила Мариан. — Вы…
— Сад Луча, скажите, Бог! — вмешался Карвер. В коридоре, по
пути в кабинет дочери, он прихватил трость с подставки, стилизованной под
слоновью ногу, и теперь ударил набалдашником по ковру, подчеркивая важность
своих слов. Мариан все терпеливо снесла. — Скажите, Бог-бомба!
— Недавняя дружба моего отца с преподобным Харриганом,
который читает проповеди на углу под нами, не самое знаменательное событие в
моей жизни, ну да ладно. Так вы прочитали надпись на табличке, Роланд?
Он кивнул. Нэнси Дипно использовала какое-то другое слово,
знак или сигул, но, как он понимал, речь шла об одном.
Английские буквы переменились в буквы Высокого Слога. Я смог
прочитать ее очень хорошо.
— И что так написано?
— «ОТ „ТЕТ КОРПОРЕЙШН“ В ЧЕСТЬ ЭДУАРДА КАНТОРА ДИНА И ДЖОНА
„ДЖЕЙКА“ ЧЕЙМБЕРЗА», — он помолчал. — Там еще написано: «Кам-а-кам-мал,
Приа-тои, Ган делах», что означает «БЕЛИЗНА ВЫШЕ КРАСНОТЫ, ПО ВЕЛЕНИЮ ГАНА ТАК
БУДЕТ ВСЕГДА».
— Для нас это: «ДОБРО ВЫШЕ ЗЛА, ТАКОВА ВОЛЯ БОЖЬЯ».
— Восславим Господа! — воскликнул Мозес Карвер, стукнул
тростью. — Пусть поднимется Прим.
В дверь тихонько постучали, в кабинет вошла женщина, которая
сидела в приемной, с серебряным подносом в руках. Роланд с интересом смотрел на
маленький черный клубенек, который висел перед ее губами на тонкой черной
проволоке, которая уходила в волосы женщины. Конечно же, какое-то устройство
для разговоров на расстоянии. Нэнси Дипно и Мариан Карвер помогли женщине
переставить на стол чашки с дымящимся чаем и кофе, вазочки с сахаром и медом,
глиняный кувшинчик со сливками. Появилась на столе и тарелка с сэндвичами.
Желудок Роланда заурчал. Он подумал о своих друзьях, лежащих в земле, им больше
сэндвичи не есть, об Айрин Тассенбаум, сидящей в маленьком скверике на другой
стороне улицы, терпеливо дожидающейся его. Любая из этих мыслей могла полностью
отбить у него аппетит, но желудок вновь дал о себе знать неприличным звуком.
Некоторые органы человека напрочь лишены совести, эту истину он знал с детства.
Взял сэндвич, положил в чай ложку сахара, добавил меда. Дал себе слово как
можно быстрее закончить эту встречу и вернуться к Айрин, но пока…
— Пусть он пойдет тебе на пользу, сэр, — Мозес Карвер подул
на кофе. — Чтобы не только по усам текло, но и в рот попало! Поехали!
— У нас с отцом дом в Монтоук-Пойнт, — Мариан добавила
сливок в свою чашку кофе, — и этот уик-энд мы провели там. В субботу, примерно
в четверть шестого, мне позвонил один из здешних охранников. У них контракт с
«Хаммаршельд-Плаза эссошиейшн», но «Тет корпорейшн» выплачивает им бонусы,
чтобы мы могли узнавать… скажем так, об интересующих нас событиях… как только
они происходят. Мы с особым интересом наблюдали за табличкой в вестибюле по
мере приближения 19 июня, Роланд. Вас удивит, что приблизительно до без
четверти пять пополудни того самого дня, на ней была надпись: «ОТ „ТЕТ
КОРПОРЕЙШН“ В ЧЕСТЬ СЕМЬИ ЛУЧА И В ПАМЯТЬ О ГИЛЕАДЕ»?
Роланд маленькими глотками пил чай (горячий, крепкий,
хороший), обдумывая ее вопрос, потом покачал головой.
— Нет.
Она наклонилась вперед, глаза сверкнули.
— И почему вы так говорите?
— Потому что все решилось в субботу, между четырьмя и пятью
часами дня, а до этого никакой ясности не было. Пусть даже Разрушителей удалось
остановить, до спасения Стивена Кинга никакой ясности не было, — он оглядел
всех троих. — Вы знаете о Разрушителях?
Мариан кивнула.
— В общих чертах, и нам известно, что Луч, который они
пытались уничтожить, теперь в безопасности, и он не настолько сильно поврежден,
чтобы не восстановиться, она замялась. — И нам известно о вашей утрате. О двух
ваших утратах. Мы очень сожалеем, Роланд.
— Оба мальчика в полной безопасности в руках Иисуса, —
вставил старик. — А если и нет, то они на пустоши в конце тропы.
Роланд, которому хотелось в это верить, кивнул и сказал:
«Спасибо тебе». Потом повернулся к Мариан.
— Писатель был на волосок от смерти. Он получил травмы, и
тяжелые. Джейк погиб, спасая его. Встал между Кингом и вэнмобилем, который бы
забрал его жизнь.
— Кинг выживет, — сказала Нэнси. — И вновь начнет писать. Мы
знаем об этом из очень надежного источника.
— От кого?
Мариан наклонилась вперед.
— Об этом чуть позже. Главное в том, Роланд, что мы верим,
мы просто уверены в том, что Кинг проживет еще не один год, а это означает, что
ваша работа по спасению Лучей закончена: Вес'-Ка Ган.
Роланд кивнул. Песнь Черепахи не оборвется.
— Но впереди у нас еще много работы, — продолжила Мариан. —
Как минимум на тридцать лет, по нашим расчетам, но…
— Но это наша работа, не ваша, — вставила Нэнси.
— Это вы тоже узнали от «надежного источника»? — спросил
Роланд, продолжая пить чай маленькими глотками. Очень горячий, но, тем не
менее, он уже выпил половину кружки.
