— Еще раз! — прокричал Скоутер. — Ради своего ребенка!
Как «низкие люди» и вампиры, Миа забыла про Сюзанну. Ее
глаза, полные боли, как душевной, так и физической, не отрывались от Сейра.
— Смогу я оставить его у себя, сэр? Пожалуйста, скажите, что
смогу, путь и на короткое время!
Сейр взял ее за руку. Маска, которая скрывала его настоящее
лицо, улыбнулась.
— Да, моя дорогая. Твой малой останется у тебя на долгие
годы. Только потужься еще раз.
«Миа, не верь его лжи!», — мысленно выкрикнула Сюзанна, но
крик ушел в никуда. «Может, оно и к лучшему, — подумала она. — Это ведь хорошо,
что на какое-то время про нее полностью забыли».
И мыслями Сюзанна развернулась в другом направлении.
«Джейк! Джейк, где ты?»
Нет ответа. Плохо. Пожалуйста, господи, сделай так, чтобы он
не умер.
«Может, он очень занят. Бежит… прячется… сражается… Молчание
— не обязательно…
Миа зашлась в крике, вроде бы, так и сыпала ругательствами,
но при этом тужилась изо всех сил. Влагалище растягивалось все сильнее, половые
губы раскрывались все шире. На простыню выплеснулась свежая кровь, увеличив и
без того большое пятно. А потом, в алом ореоле, Сюзанна увидела корону белого и
черного. Белое — кожа, черное — волосы.
Тут же черное и белое начало утопать в алом, словно ребенок
решил вернуться в чрево матери, еще не готовый к встрече с миром, но Миа,
похоже, надоело ждать его появления на свет. Она тужилась, что было сил, сжатые
в кулаки руки, она держала их перед глазами, вибрировали от напряжения, глаза
превратились в щелочки, губы разошлись, обнажив сцепленные зубы. Вена тревожно
пульсировала на лбу. Другая выпирала на шее.
— НУ-У-У-У-Ж-Е-Е-Е! — прокричала она. — КАММАЛА, МОЙ
КРАСАВЧИК-МЕТИС! КАММАЛА-КАМ-КАМ!
— Дан-тете, — пробормотал Джей, Ястреб, и остальные
подхватили благоговейным шепотом: «Дан — тете… дан — тете… каммала дан — тете».
Приход маленького бога.
На этот раз не только показалась макушка, но вся головка
младенца пошла вперед. А потом Сюзанна увидела его ручки, прижатые к вымазанной
кровью груди, крохотные кулачки, подрагивающие, живые. Увидела синие глаза,
широко раскрытые, удивительные как своим знанием жизни, так и схожестью с
глазами Роланда. Увидела черные, как сажа, ресницы. Микроскопические капельки
крови сверкали на них, словно рубины. Сюзанна увидела, чтобы более никогда не
забыть, как нижняя губа ребенка на мгновение задела внутреннюю половую губу
матери. Тут же открылся маленький ротик, продемонстрировав идеальный ряд белых
зубов на нижней челюсти, не клыков, а идеальных маленьких зубов, и однако, от
одного только вида зубов новорожденного по спине Сюзанны побежал холодок. Ту же
реакцию вызвал и пенис малого, необычайно большой и стоящий торчком. Сюзанна
ахнула: длиной пенис превосходил ее мизинец.
Крича от боли и счастья, Миа приподнялась на локтях, ее
глаза вылезали из орбит, истекая слезами. Вытянув руку, она мертвой хваткой
вцепилась в запястье Сейра, тогда как Скоутер ловко поймал выскользнувшего из
влагалища младенца. Сейр вскрикнул от боли, попытался вырваться, но с тем же
успехом мог пытаться… вырваться из рук полицейского в Оксфорде, штат Миссисипи.
Восхищенный шепот «низких людей» и вампиров смолк, на какие-то мгновения в
лазарете повисла мертвая тишина. И в ней обострившийся слух Сюзанны уловил хруст
костей запястья Сейра.
— ОН ЖИВ? — прокричала Миа в изумленное лицо Сейра. Брызги
слюны разлетались с ее губ. — СКАЖИ МНЕ, ПАРШИВЫЙ СИФИЛИТИК, СУЧИЙ СЫН, МОЙ
МАЛОЙ ЖИВ?»
Скоутер поднял малого так, что их лица оказались на одном
уровне. Взгляд коричневых глаз доктора встретился с взглядом синих глаз
младенца. Скоутер держал его на руках, а пенис воинственно торчал вверх.
Сюзанна ясно увидела алую отметину на левой пятке младенца. Казалось, он окунул
пятку в кровь матери перед тем, как покинуть ее чрево.
Вместо того, чтобы шлепнуть младенца по ягодицам, Скоутер
набрал полную грудь воздуха и дунул ему прямо в глаза. Малой Миа мигнул в
комичном (и таком человеческом) изумлении. Вдохнул сам, на мгновение задержал
дыхание, а потом… Он мог быть Королем королей, разрушителем миров, но в жизнь
он вошел, как входят многие и многие дети, с криком ярости. От этого крика из
глаз Миа вновь хлынули слезы, на этот раз радости. Дьявольские существа,
собравшиеся вокруг новоявленной матери, конечно, были слугами Алого короля, но,
тем не менее, увиденное подействовало и на них. Они зааплодировали, засмеялись.
Присоединилась к ним и Сюзанна, пусть и кляня себя за это. Младенец повернулся
на звук, в его глазах читалось изумление.
Плача, со слезами, катящимися по щекам, с закапавшими из
носа соплями, Миа протянула руки.
— Дай его мне! — сквозь слезы выдохнула она; то плакала Миа,
ничья дочь и мать одного. — Дай его мне, прошу тебя, позволь подержать моего
сына! Позволь подержать моего малого. Позволь подержать мою прелесть.
И младенец повернул головуна голос матери. Сюзанна сказала
бы, что такое невозможно, но, разумеется, она сказала бы то же самое и про
младенца, который родился, полностью проснувшись, с широко раскрытыми глазами,
полным зубами ртом и стоящим концом. Однако, во всем остальном младенец
показался ей совершенно обычным: пухлым, с пропорциональными ручками и ножками,
человеческим, а потому очень милым. Да, конечно, на пятке у него было родимое
пятно, но разве мало появляется на свет детей с родимыми пятнами?
Разве ее отец, согласно семейной легенде, не родился с
пятном во всю руку? Пятно на пятке никто бы и не увидел, разве что на пляже.
По-прежнему держа новорожденного на уровне лица, Скоутер
посмотрел на Сейра. Возникла пауза. Воспользовавшись ею, Сюзанна могла бы без
труда завладеть пистолетом доктора. Но даже не подумала об этом. Забыла и
телепатический крик Джейка, и странный визит Роланда и ее мужа. Ее, точно так
же, как и Джея, Стро, Хабера и остальных, зачаровало прибытие младенца в этот
исстрадавшийся мир.
Сейр едва заметно кивнул, и Скоутер опустил крошку Мордреда,
по-прежнему вопящего (по-прежнему поглядывающего через плечо, очевидно, на свою
мать), в ждущие руки Миа.
Миа тут же развернула его, чтобы взглянуть на его личико, и
сердце Сюзанны похолодело от тревоги и ужаса. Потому что Миа определенно
тронулась умом. Ее глаза ярко блестели. Губы изгибались одновременно в улыбке и
злобной ухмылке, слюна, розовая, загустевшая от крови из покусанного языка,
текла по подбородку, но более всего напугал Сюзанну торжествующий смех Миа.
Конечно, со временем она могла прийти в себя, но…
«Никогда эта сучка не придет в себя, — возразила Детта, не
без сочувствия. — Слишком тяжело дался ей этот ребенок, вот она и сломалась.
Для нее все кончено, и ты знаешь это не хуже моего!»
