— Твой кашель все больше и больше напоминает мне воспаление
легких, — сказала Сюзанна вскоре после того, как начался дождь. Они как раз
занимались тем, что Роланд называл авен-кар: перетаскивали убитых и готовились
превратить их во что-то еще.
— Пусть это тебя не тревожит, — успокоил ее Роланд. — У меня
есть все необходимое для лечения.
— Ты говоришь правильно? — в голосе Сюзанны слышалось
сомнение.
— Ага. Вот они, я их никогда не теряю, — он сунул руку в
карман и показал ей пузырек с таблетками аспирина. Она подумала, на лице его
отразилось благоговение, и почему нет? Возможно, эти таблетки, которые он
называл астин, сберегли ему жизнь. Астин и чифлет
[107]
.
Они погрузили свою добычу на роскошное такси Толстяка Хо и
повезли к речушке. Чтобы перевезти все туши,потребовались три ездки. После
того, они свалили их в большую кучу, Роланд осторожно положил сверху голову
оленя-одногодка, откуда она и уставилась на них своими затуманенными глазами.
— Зачем она тебе понадобилась? — спросила Сюзанна, с намеком
на интонации Детты в голосе.
— Нам потребуются все мозги, которые у нас есть, — Роланд
сухо кашлянул в кулак. — Это грязный способ сделать то, что нам нужно, но
быстрый и дает результат.
5
После того, как они складировали туши убитых животных на
берегу затянутой льдом речушки («По крайней мере, нам не нужно волноваться
из-за мух», — сказал Роланд), стрелок начал собирать сушняк. Сюзанне, конечно,
хотелось погреться у костра, но то ужасное состояние, которое охватило ее
прошлой ночью, исчезло, и, пусть на время, она не испытывала такого уж жуткого холода.
Попыталась вспомнить глубину своего отчаяния, когда холод, казалось, проникал
ей в кости, превращая их в стекло, и не могла. Потому что тело умеет забывать
самое худшее, предположила она, а без содействия тела в мозгу остаются только
воспоминания, напоминающие выцветшие фотографии.
Но, прежде чем начать собор сушняка, Роланд обследовал берег
реки и вытащил камень. Протянул его Сюзанне, и она провела пальцем по его
молочной, сглаженной водой поверхности.
— Кварц? — спросила она, но уже поняла, что это не кварц. Не
совсем кварц.
— Я не знаю этого слова, Сюзанна. Мы называет его керт. Из
него изготавливают инструменты, примитивные, но полезные: топоры, ножи,
кинжалы, скребки. Нам нужны именно скребки. И, как минимум, один молоток.
— Я понимаю, что мы будем скрести, но зачем нам понадобится
молоток?
— Я тебе покажу, но сначала составь мне компанию, — Роланд
опустился на колени, взял одну из холодных рук Сюзанны в свою. Вместе они
смотрели на голову оленя-одногодка.
— Мы благодарим тебя за то, что мы теперь сможем получить, —
обратился Роланд к голове, и по телу Сюзанны пробежала дрожь. Именно с этих
слов ее отец начинал молитву перед едой, когда за столом собиралась вся семья.
«Наша семья распалась», — подумала она, но ничего не
сказала; прошлого не вернуть. Произнесла слова, которым ее научили еще
маленькой девочкой: «Отец, мы благодарим тебя».
— Направляй наши руки и направляй наши сердца, когда мы
отделяем жизнь от смерти, — сказал Роланд. Потом выразительно посмотрел на
Сюзанну, вскинув брови, молча попросил продолжить, если у нее было, что
сказать.
И Сюзанна продолжила.
— Отче наш сущий на небесах! Да святится имя твое; Да придет
Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; И прости нам долги
наши, как и мы прощаем должникам нашим; И не введи нас в искушение, но избавь
нас от дурного; Твое есть Царство и сила и слава во веки.
— Это прекрасная молитва, — вырвалось у Роланда.
— Да, — согласилась она. — Я не уверена, что произнесла ее
правильно… прошло много времени… но все равно, лучшей молитвы нет. А теперь
давай займемся нашими делами, пока я еще чувствую свои руки.
— Аминь, — сказал Роланд.
6
Роланд взял отрубленную голову оленя-одногодка (маленькие
оленьи рога послужили ручками и облегчили задачу) и поставил перед собой. Потом
взмахнул зажатым в кулак куском кварца и ударил по черепу. Раздался
приглушенный хруст, и у Сюзанны дернулся желудок. Роланд ухватился за рога и потянул
в разные стороны, левый — влево, правый — вправо. Когда Сюзанна увидела, как
разбитый череп «ездит» под шкурой, желудок не просто дернулся, а сделал попытку
подняться к горлу.
Роланд нанес еще два удара, с хирургической точностью. Потом
воспользовался ножом, чтобы по кругу отрезать шкуру на верхней части головы,
которая снялась, как шапочка, обнажив разбитый череп. Роланд сунул лезвие ножа
в самую широкую трещину и, надавив на рукоятку, превратил нож в рычаг. Когда
череп развалился, обнажив мозг оленя, Роланд осторожно достал его, отложил в
сторону, посмотрел на Сюзанну.
— Нам потребуются мозги всех убитых нами оленей, вот почему
нам нужен молоток.
— Ой, — у нее перехватило дыхание. — Мозги.
— Из них мы сделаем дубильную жижу. Но керт можно использовать
и для другого. Смотри, — он показал ей, бить два камня друг о друга, пока один
или оба не разрушатся на большие, ровные, а не бесформенные куски. Сюзана
знала, что так разрушается метаморфическая порода, но сланцы и подобные ему
минералы из-за низкой прочности не годились для изготовления хороших
инструментов. А вот этот минерал был очень прочным.
— Когда у тебя будут откалываться куски достаточно широкие с
одной стороны, чтобы можно было ухватить их рукой, и с острой кромкой — с
другой, откладывай их в сторону, — наставлял Сюзанну Роланд. — Это и будут наши
скребки. Будь у нас время, мы бы снабдили их рукоятками, но времени нет. Так
что к ночи руки у нас будут болеть.
— Как ты думаешь, сколько времени уйдет на изготовление
скребков?
— Немного, — ответил Роланд. Керт раскалывается, как нужно,
так я, во всяком случае, слышал.
И пока Роланд притаскивал сушняк в рощу, где вперемешку
росли ива и ольха, Сюзанна внимательно осматривала берег, отыскивая керт. К
тому времени, когда она собрала с десяток больших камней, ей на глаза попался и
торчащий из земли гранитный валун, выглаженная дождем, солнцем и ветром
поверхность которого могла послужить идеальной наковальней.
Керт действительно раскалывался, как надо, и она успела
заготовить уже тридцать потенциальных скребков, когда Роланд в третий раз
привез целую повозку сушняка. Приготовил растопку, которую Сюзанна прикрывала
руками от начавшегося мелкого дождя. И хотя расположились они под достаточно
густой листвой, Сюзанна подумала, что очень скоро они промокнут до нитки.
