— Ответь на мой вопрос, Джо Коллинз, — обратился к старику
Роланд.
— Да, стрелок, отвечу, если смогу.
— Ты подходил к самой Башне? Прикоснулся рукой к ее каменной
стене?
Старик сначала посмотрел на Роланда, чтобы убедиться, не
подкалывает ли тот его. Когда понял, что об этом нет и речи, даже отпрянул.
— Нет, — впервые, пожалуй, Сюзанна услышала в его голосе
чисто американские интонации. — Я сделал эту фотографию с самого близкого
расстояния, на которое решился подойти. С границы поля роз. Где-то с двухсот,
двухсот пятидесяти ярдов. Как сказал бы робот, с пятисот оборотов колеса.
Роланд кивнул.
— И почему не подошел?
— Потому что подумал, что она сможет меня убить, если я
подойду ближе, а мне не удастся остановиться. Голоса притянут меня к ней. Так я
подумал тогда, так думаю и теперь, даже сегодня.
7
После обеда, для Сюзанны точно самого лучшего с того дня,
как ее «выдернули» в другой мир, а возможно, самого лучшего в ее жизни, язва
под губой вскрылась. Вина, в определенном смысле, лежала на Джо Коллинзе, но
даже потом, когда у них возникли и другие претензии к единственному обитателю
Одд'с-лейн, за это она на него не обиделась. Кто-кто, а уж он точно этого не
хотел.
Он накормил их жареной курицей, особенно вкусной после всей
этой оленины. Вместе с курицей на столе появилось картофельное пюре с подливой,
клюквенное желе, порезанное на толстые красные кругляши, зеленый горошек
(«Консервированный, другого нет», — сказал он им). Приготовил он и яичный
коктейль. Роланд и Сюзанна выпили его с детской жадностью, хотя оба не
прокомментировали «капельку рома». Ыш получил свой обед… Джо положил на тарелку
курицы и пюре и поставил ее на пол у плиты. Ыш быстренько очистил тарелку, а
потом улегся в дверях между кухней и гостиной/столовой, сладко облизываясь,
чтобы не оставить на усиках даже капельку подливы, и, с ушами торчком, наблюдал
за челами.
— Десерт я съесть не смогу, даже не просите, — заявила
Сюзанна после того, как ее тарелка опустела второй раз. Остатки подливы она
подобрала корочкой хлеба. — Я не уверена, что мне удастся сползти с этого
стула.
— Ну, хорошо, — на лице Джо отразилось разочарование. —
Может, позже. У меня шоколадный пудинг и ириски.
Роланд поднес салфетку ко рту, чтобы заглушить отрыжку.
— Думая, я съел по чуть-чуть и того, и другого.
— Ну, если на то пошло, я бы тоже не отказалась, — признала
Сюзанна. Сколько веков прошло с тех пор, как она в последний раз пробовала
ириски?
Когда они покончили с пудингом, Сюзанна предложила помочь
помыть посуду, Джо замахал руками, сказав, что просто поставит кастрюли и
тарелки в посудомоечную машину, чтобы сполоснуть их, а настоящим мытьем
займется позже. Когда он и Роланд относили грязную посуду на кухню, ей
показалось, что их хозяин стал заметно шустрее и все реже опирался на палку.
Сюзанна предположила, что причина тому «маленькая капелька» рома, может, и
несколько капелек, в яичном коктейле, плюс большая капелька, которой они
угостились в конце обеда.
Он налил кофе и все трое (четверо, считая Ыша), уселись в
гостиной. Снаружи темнело, ветер завывал все громче. «Мордред где-то там, сидит
в вырытой в снегу яме или в роще деревьев» — подумала Сюзанна и вновь подавила
поднимающуюся жалость к нему. Ей было бы проще, если б она не знала, что он,
убийца или нет, всего лишь ребенок.
— Расскажи нам, как ты попал сюда, Джо, — предложил Роланд.
Джо широко улыбнулся.
— Это одна из тех историй, от которых волосы встают дыбом,
но, если вы действительно хотите услышать ее, я готов рассказать, — улыбка чуть
ужалась. — Это так приятно, когда в доме у тебя люди, с которыми можно
поговорить. Липпи слушать умеет, да только ничего не скажет в ответ.
Поначалу он пытался учительствовать, начал Джо, но быстро
понял, что такая жизнь не для него. Ему нравились дети, чего там, он их просто
любил, но терпеть не мог административное дерьмо и систему, которая стригла
всех под одну гребенку. В школе он выдержал только три года, а потом подался в
шоу-бизнес.
— Ты пел или танцевал? — полюбопытствовал Роланд.
— Не то и не другое, — ответил Джо. — Я с ними говорил.
— Говорил?
— Он хочет сказать, что был комиком, — пояснила Сюзанна. —
Рассказывал зрителям шутки.
— Совершенно верно! — просиял Джо. — Некоторые, кстати,
находили их забавными. Конечно же, они оставались в меньшинстве.
Он нашел себе агента, чья предыдущая антреприза, дискаунтный
магазин мужской одежды, разорился. Одно вело к другому, рассказывал Джо, одно
выступление — к следующему. Со временем он уже работал во второ— и
третьеразрядных ночных клубах мотаясь на своем стареньком, но надежном
«форде-пикапе» по всей стране, ехал, куда указывал Шанц, его агент. По
уик-эндам практически не работал. На уик-энды даже третьеразрядные клубы
приглашали рок-н-ролльные группы.
Происходило это в конце шестидесятых и начале семидесятых, и
недостатка, как говорил Джо, в «материале текущих событий», он не испытывал:
хиппи и яппи, сжигательницы бюстгальтеров и Черные пантеры, кинозвезды и, как
всегда, политики… но он сказал, что больше ориентировался на традиционные
шутки. Пусть Морт Сал и Джордж Карлин обыгрывают политику, если им того
хочется, он же отдавал предпочтение тем шуткам, что начинались с фраз «Раз уж
речь зашла о моей теще…» или «Говорят, наши польские друзья — тупицы, но
позвольте рассказать о той ирландской девушке, с которой я недавно
познакомился…»
Во время его рассказа произошла странная (и, для Сюзанны, по
крайней мере, довольно пикантная) трансформация. Диалект Срединного мира Джо
Коллинза, с ага и по праву и по крови, уступил место языку и выражениям,
свойственным, по ее разумению, остряку-американцу. Она даже ожидала, что он
заговорит интонациями Эдди, но только потому, что провела с последним много
времени. Она подумала, что Джо Коллинз -один из прирожденных имитаторов,
звуковой эквивалент «Силли Путти», который мгновенно подхватывает местный
выговор. Так что, в бруклинском клубе он бы говорил, как уроженец Бруклина, в
питтсбургском — Питтсбурга.
Чуть раньше Роланд остановил его, чтобы уточнить: комик —
это придворный шут, и старик радостно рассмеялся.
— Вы все поняли правильно. Только представьте себе, что
вместо короля и придворных в прокуренной комнате сидят обычные люди со
стаканами в руках.
Роланд, улыбаясь, кивнул.
— У комика, разъезжающего по Среднему Западу и выступающего
в любом городе не более одного раза, есть определенные преимущества. Если ты
проваливаешься в каком-нибудь Дубьюке, это грозит тебе лишь тем, что твое
выступление займет лишь двадцать минут вместо сорока пяти, а потом ты уже едешь
в другой город. На Среднем Западе, скорее всего, до сих пор есть места, где
тебе оторвут твою чертову голову, если ты пукнешь.
