— Совершенно верно.
— Трогательная история, — сказал посетитель. — Странно лишь, что Берг не считается еврейской фамилией.
Профессор наклонился вперед.
— Мне не нравится ваш тон, мистер Перлштейн. Я вынужден просить вас сообщить мне о причине вашего визита и покинуть мой кабинет.
Мужчина открыл портфель, вытащил папку и с презрительным видом положил на стол.
— Пожалуйста, прочитайте эти документы.
Он кончиками пальцев подтолкнул папку Левайну.
Профессор открыл ее и обнаружил тонкую стопку фотокопий. Он их сразу узнал: выцветший готический шрифт и штампы со свастикой живо напомнили ему ужасные недели, проведенные за железным занавесом. Тогда ему пришлось перебрать множество ящиков с документами в сырых архивах — только отчаянное желание узнать правду заставляло его продолжать поиски.
Первой оказалась цветная фотокопия нацистского удостоверения личности Хайнриха Берга, оберштурмфюрера СС, служившего в концентрационном лагере Равенсбрюк.
Фотография прекрасно сохранилось, Левайна поразило семейное сходство.
Он быстро просмотрел остальные бумаги; его недоверие росло. Здесь находились документы из лагеря, тюремные списки, армейский отчет об освобождении Равенсбрюка, письмо от одного из уцелевших узников с израильской маркой и письменными показаниями, данными под присягой. Из документов следовало, что молодая женщина из Польши по имени Мирна Левайн была отправлена в Равенсбрюк для «обработки». В лагере она познакомилась с Бергом, стала его любовницей, а позднее ее перевели в Освенцим. Там она была осведомительницей, и доносы на членов Сопротивления позволили ей уцелеть.
Профессор поднял взгляд на Перлштейна. Тот смотрел на него холодным обвиняющим взглядом.
— Как вы смеете торговать этой ложью, — прошипел Левайн, когда к нему вернулась способность говорить.
— Значит, вы продолжаете все отрицать, — мрачно сказал Перлштейн. — Ничего другого я и не ожидал. Как вы смеете торговать ложью! Ваш отец был эсэсовцем, а мать предательницей, отправившей на смерть сотни людей. Вы лично не отвечаете за грехи родителей. Но ложь, покрывающая их преступления, делает смехотворной вашу работу. Вы утверждаете, что для вас важна истина, но к вам она почему-то не имеет отношения. Вы добились, чтобы имя вашего отца было высечено рядом с другими жертвами в Яд ва-Шеме:
[64]
Хайнрих Берг, офицер СС! Это оскорбление мучеников. И мы позаботимся о том, чтобы об этом стало известно.
Руки мужчины, сжимавшие портфель, дрожали. Левайн постарался сохранить спокойствие.
— Это подделки, и вы совершаете глупость, поверив в них. Коммунисты из Восточной Германии знамениты своими фальшивками…
— Эти бумаги попали мне в руки несколько дней назад, и за это время их изучили трое независимых экспертов по нацистским документам. Все они утверждают, что бумаги подлинные и ошибка невозможна.
Левайн вскочил на ноги.
— Вон отсюда! — закричал он. — Вы инструмент в руках ревизионистов. Убирайтесь отсюда и забирайте эту мерзость!
Он шагнул вперед и угрожающе поднял руку над головой.
Пожилой мужчина попытался схватить папку и отскочить в сторону, но бумаги посыпались на пол. Не обращая на них внимания, он выбежал из кабинета. Левайн захлопнул за ним дверь и оперся о нее спиной. Кровь лихорадочно стучала у него в висках. Это чудовищная, подлая ложь, и он быстро сумеет ее опровергнуть. К счастью, он зарегистрировал копии подлинных документов. Он наймет экспертов, чтобы они разоблачили фальшивки. Клевета на убитого отца острой болью вошла в его сердце, но ему не в первый раз наносили такие удары, и он знал, что нечто подобное может произойти и в будущем… Его взгляд вернулся к брошенной папке и ее отвратительному содержимому, рассыпанному на полу. И тут ему в голову пришла ужасная мысль. Он метнулся к запертому картотечному ящику, вставил ключ в замок, открыл дверцу и потянулся к папке с надписью «Берг».
Она была пуста.
— Скоупс, — прошептал он.
На следующий день на первой странице бостонской «Глоуб» со словами глубокого сожаления была напечатана эта история.
Мюриэль Пейдж, волонтер магазина Армии спасения на Перл-стрит, наблюдала за молодым человеком с растрепанными волосами, который перебирал спортивные куртки. Он пришел сюда уже во второй раз на этой неделе, и Мюриэль не могла его не пожалеть. Юноша не походил на наркомана, он выглядел чистым и полным энергии — должно быть, ему просто не повезло. Мальчишеское, немного нескладное лицо напомнило ей взрослого женатого сына, живущего в Калифорнии. Только этот парнишка был таким худым. Наверное, он плохо питается.
Юноша быстро перебирал висевшие на стойке куртки.
Неожиданно он выбрал одну, снял ее с вешалки, надел поверх черной футболки и подошел к зеркалу. Мюриэль, наблюдавшая за ним краем глаза, не могла не оценить его вкус. Он выбрал чудесную куртку с узкими отворотами и маленькими красными и желтыми треугольниками и квадратами на черном фоне. Похоже на начало пятидесятых.
«Очень стильная вещь, — подумала она с легким огорчением, — но едва ли такая куртка может понравиться современному молодому человеку». В ее юности одежда была куда изящней.
Посетитель повертелся перед зеркалом, а потом улыбнулся. Когда он шел к кассе, женщина уже знала, что он намерен купить куртку.
Она сняла бирку.
— Пять долларов, — сказала она и весело улыбнулась.
Улыбка на лице юноши в темных очках померкла.
— Ой, а я рассчитывал…
Мюриэль колебалась всего несколько мгновений. Наверное, для него пять долларов значат очень много, к тому же он выглядел голодным. Она наклонилась вперед и прошептала:
— Я могу продать вам куртку за три доллара, если вы никому не расскажете. — Она потрогала рукав. — Это настоящая шерсть.
Молодой человек воспрял духом. Он погладил свои непокорные волосы и вытащил из кармана три мятых доллара.
— Вы очень добры, — сказал он.
— Замечательная куртка, — сказала Мюриэль. — Когда я была юной леди, мужчина в такой одежде… — Она подмигнула.
Молодой человек посмотрел на нее, и Мюриэль почувствовала себя глупо. Она быстро подписала чек и протянула покупателю.
— Надеюсь, вы будете носить ее с удовольствием.
— Конечно, — ответил он.
Она наклонилась к юноше.
— Вы знаете, на противоположной стороне улицы есть очень симпатичное место, где можно поесть горячего. Там все бесплатно и ни к чему вас не обяжет.
На лице молодого человека появилось подозрительное выражение.
— А мне не придется слушать религиозные бредни?
