Баннистер тут же узнал растрепанные волосы, веснушки и мальчишеское лицо — образ дополняла спортивная куртка в стиле ретро, надетая на черную футболку. Значит, он все же приехал.
— Рад вас видеть, Брент, — сказал редактор, усаживаясь в кресло.
Он автоматически огляделся в поисках официанта.
— Кофе? — спросил Скоупс.
Он не протянул руки.
— Да, пожалуйста.
— Мы здесь сами себя обслуживаем. Кофейник на стойке возле книжного шкафа.
Баннистер поднялся на ноги и вернулся с чашкой напитка, который не внушал особого доверия.
Они немного посидели молча, и редактор понял, что Скоупс слушает музыку. Баннистер сделал глоток кофе и обнаружил, что он на удивление хорош.
Музыка смолкла. Глава «Джин-Дайн» удовлетворенно вздохнул, аккуратно сложил газету и пристроил ее рядом с открытым портфелем, возле своего кресла. Затем он снял испачканные типографской краской перчатки для чтения и бросил их на газету.
— «Музыкальное приношение» Баха, — сказал он. — Вы с ним знакомы?
— Отчасти, — буркнул Баннистер, очень рассчитывая, что Скоупс не станет задавать вопросы, которые покажут, что он солгал.
Баннистер совершенно не разбирался в музыке.
— Один из канонов «Приношения» озаглавлен «Quaerendo Invenietis», «Ищущий найдет». Это была загадка Баха, он хотел, чтобы слушатель понял, какой изощренный канонический код он использовал для создания своей музыки.
Журналист кивнул.
— Я часто думаю, что это произведение можно рассматривать в качестве метафоры генетики. Ты видишь законченный организм — например, человеческое существо — и спрашиваешь, какой изощренный генетический код был использован для создания такой замечательной системы. Ну а потом, естественно, возникает следующий вопрос: а если ты изменишь какую-то небольшую часть сложнейшего кода, какое влияние это окажет на плоть и кровь? В точности как замена одной ноты в каноне иногда приводит к полной трансформации всей мелодии.
Баннистер вытащил из кармана диктофон и показал собеседнику — тот одобрительно кивнул. Нажав кнопку, журналист откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— Эдвин, у моей компании возникли некоторые трудности.
— И в чем они выражаются? — спросил Баннистер, начиная понимать, что интервью будет удачным.
Только очень серьезные проблемы могли выманить Скоупса из его крепости.
— Вам известно о нападках Чарльза Левайна на «Джин-Дайн». Я рассчитывал, что люди поймут, каков он на самом деле, но процесс слишком затянулся. Он прячется под юбкой Гарвардского университета, и это придает вес его словам, что при других обстоятельствах было бы невозможно. — Скоупс покачал головой. — Я знаком с доктором Левайном вот уже двадцать лет. Более того, прежде мы были близкими друзьями. Мне больно смотреть на изменения, которые с ним происходят. Все мы помним, что он рассказывал о своем отце, а теперь оказалось, что он служил в СС. Нет, я не вижу ничего недостойного в том, что человек защищает память отца, но зачем же было носиться с ним, как с героем? Теперь становится очевидным, что правда для Левайна вторична — главное, добиться поставленной цели. С этих пор нам необходимо тщательно проверять все, что он говорит. А пресса остается слишком пассивной. За исключением «Глоуб» — и в этом ваша заслуга.
— Мы публикуем только тщательно проверенные факты.
— Я знаю это и очень ценю. И уверен, что жители Бостона тоже, ведь «Джин-Дайн» является одним из крупнейших работодателей штата.
Баннистер кивнул.
— Эдвин, я больше не могу спокойно наблюдать за этими оскорбительными нападками. Мне нужна ваша помощь.
— Брент, вы знаете, я не могу вам помочь, — ответил редактор.
— Конечно, конечно — Брент небрежно взмахнул рукой. — Вот какова ситуация. Известно, что в «Маунт-Дрэгон» мы работаем над секретным проектом. Но это связано с конкурентной борьбой, а вовсе не с тем, что существует какая-то опасность. В нашем бизнесе победитель получает все. Вы знаете, как это бывает. Та компания, которая первой запатентует лекарство, заработает миллиарды, а остальные могу поставить крест на средствах, вложенных в исследования и разработки.
Баннистер снова кивнул.
— Эдвин, я хочу заверить вас — как человека, чье мнение я уважаю, — в «Маунт-Дрэгон» не происходит ничего, что может вызвать тревогу. Я даю вам свое слово. Там построена единственная лаборатория пятого уровня безопасности, статистика несчастных случаев у нас — лучшая в мире фармакологии. Все это зарегистрированные факты. Но вы не должны мне верить на слово.
Он вытащил из портфеля папку и положил перед журналистом.
— Здесь содержится описание системы безопасности «Джин-Дайн». Обычно такая информация является частной собственностью. Но я хочу, чтобы вы ее использовали в вашей статье. Только учтите, досье получено не от меня.
Баннистер посмотрел на папку, не прикасаясь к ней.
— Благодарю, Брент. Тем не менее я не могу поверить вам на слово, когда вы утверждаете, что не ведете работу с опасными вирусами. Доктор Левайн обвиняет вас…
Скоупс рассмеялся.
— Я знаю. Он говорит о вирусе Судного дня. — Он наклонился вперед. — Именно это и стало главной причиной, по которой я пригласил вас сюда. Вы хотите знать, о какой ужасной, невероятно опасной болезни идет речь? О вирусе, который, по словам доктора Левайна, может привести к концу света?
Баннистер кивнул. Только профессиональный опыт помог ему скрыть нетерпение.
Глава «Джин-Дайн» посмотрел на него и хитро улыбнулся.
— Эдвин, это должно остаться между нами.
— Я бы предпочел… — начал Баннистер.
Скоупс протянул руку и выключил диктофон.
— Одна японская корпорация занимается аналогичными исследованиями. Более того, они даже немного нас опережают в данном направлении. Если они поймут, какие побочные возможности тут возникают, нам конец. Победитель получает все, Эдвин. Речь идет о рынке объемом в пятнадцать миллиардов долларов. Я бы очень не хотел, чтобы наш торговый дефицит с Японией еще больше увеличился, не говоря уже о том, чтобы закрыть бостонское отделение «Джин-Дайн» только из-за того, что Эдвин Баннистер из «Глоуб» рассказал о вирусе, над которым мы работаем.
— Я вас понимаю, — сказал журналист, судорожно сглотнув.
Иногда следовало сохранять тайну.
— Хорошо. Он называется инфлюэнца.
— Что это? — спросил Баннистер.
Улыбка Скоупса стала еще шире.
— Мы работаем с вирусом гриппа. В «Маунт-Дрэгон» исследуют только его. Левайн называет его вирусом Судного дня.
Скоупс откинулся на спинку стула. Казалось, он только что одержал решающую победу. Баннистер с ужасом почувствовал, как исчезает его шанс на получение превосходного материала.
