Он понимающе улыбнулся. Наступила долгая выжидательная тишина, пока Глинн не нарушил ее своим кашлем.
— При таких обстоятельствах, возможно, было бы уместно некоторое отчисление. При условии, что вся бумажная работа будет выполнена без задержек.
Чиновник ждал. Глинн снова открыл портфель. Он вытащил оттуда бумаги и запихнул в карман. Потом пошарил по дну теперь пустого портфеля, словно что-то искал там. Раздался тихий щелчок, фальшивое дно отскочило. Появился желтый блеск, отразившийся на удивленном лице чиновника.
— Матерь божия! — прошептал он.
— Это для вас. И для ваших товарищей. Сейчас, — сказал Глинн. — А когда по возвращении мы будем проходить таможню и все пройдет успешно, вы получите вдвое больше. Но если ложные слухи о нахождении золота на острове Десоласьон дойдут до Пунта-Аренаса или если к нам наведаются незваные гости и мы не сможем завершить операции по добыче, вы ничего не получите.
Он неожиданно чихнул, забрызгав слюной портфель.
— Да, да. Все будет в порядке, — поспешно согласился чиновник.
Чилийский команданте пришел в ярость:
— Посмотрите на себя, вы похожи на кобелей, обнюхивающих суку, у которой течка.
Двое таможенников поднялись со скамьи, подошли к нему и стали возбужденно убеждать его, показывая на портфель. Но команданте оттолкнул их.
— Мне стыдно быть с вами в одной комнате. Вы продали бы собственных матерей.
Таможенник повернулся к нему на стуле.
— Я думаю, вам лучше вернуться на свое судно, команданте Валленар, — сказал он ледяным тоном.
Моряк посмотрел поочередно на каждого в комнате, затем молча обогнул стол и вышел из комнаты, оставив дверь биться на ветру.
— Что с ним? — спросил Глинн.
— Вы должны простить команданте Валленара, — сказал таможенник, доставая из другого ящика стола бумаги и печать.
Сунув печать в штемпельную подушечку, он быстро проштамповал бумаги, явно стремясь поскорей отделаться от посетителей.
— Он идеалист в стране прагматиков. Но он никто. Не будет ни слухов, ни помех вашей работе. Даю вам слово, — заверил таможенник, подавая через стол бумаги и паспорта.
Глинн взял их и повернулся, чтобы уйти, но замешкался.
— Еще одно. Мы наняли человека по имени Джон Паппап. Вы не знаете, где можно его найти?
— Паппапа? — Чиновник был явно изумлен. — Этого старика? Зачем?
— Нам было сказано, что он очень хорошо знает острова около мыса Горн.
— Представить не могу, кто вам мог это сказать. Вам не повезло. Он откуда-то получил деньги несколько дней назад. Это означает только одно, и я бы попытался сначала наведаться в «Эль Пикороко» на Колледжон-Барранка.
Чиновник поднялся, сверкая своей золотой улыбкой.
— Желаю вам успеха в поисках железа на острове Десоласьон.
Пуэрто-Уильямс
11 часов 45 минут
Покинув контору таможни, они пошли в сторону от моря и стали подниматься на холм к Баррио-де-лос-Индос. Крутая грунтовая дорога скоро уступила место мешанине из снега и подмерзшей грязи. Поперек импровизированной дороги были уложены бревна, образующие ступени. К дороге лепились являвшие жалкое зрелище домишки, сколоченные из разномастных пиломатериалов и окруженные заборами из неошкуренной древесины. Стайка детей, хихикая и показывая на незнакомцев пальцами, следовала за ними. Осел с огромной вязанкой дров прошел мимо, спускаясь с холма вниз, и едва не столкнул в лужу Макферлейна, который с трудом удержал равновесие и запоздало выругался.
— Что в этом маленьком спектакле было спланировано заранее? — спросил он Глинна, понизив голос.
— Все, кроме появления команданте Валленара. И вашего небольшого всплеска. Не совсем по сценарию, но успешно.
— Успешно? Они теперь думают, что мы нелегально добываем золото. Я бы назвал это катастрофой.
Глинн снисходительно улыбнулся.
— Лучше и быть не могло. Если бы они задумались, они бы никогда не поверили, что американская компания послала рудовоз на край земли для разработки месторождения железа. Вспышка команданте Валленара пришлась как раз вовремя. Благодаря ему мне не пришлось стараться заронить эту идею в их головы.
Макферлейн покачал головой.
— Подумайте о слухах, которые это породит.
— Слухи уже есть. То количество золота, которое мы им дали, заставит их молчать до конца жизни. Теперь наши доброхоты из таможни положат конец слухам и прикажут исключить остров из соглашений. Они гораздо лучше справятся со своей работой, чем мы. И у них прекрасный стимул для этого.
— Как насчет команданте? — спросила Бриттон. — Непохоже, что он принял эту программу.
— Не каждого можно подкупить. К счастью, у него нет ни власти, ни возможностей. Здесь заканчивают службу только те военные морские офицеры, которые были осуждены за преступления или опозорили себя каким-то образом. Таможенники очень постараются держать его в узде. Это, несомненно, означает подкуп командующего военно-морской базой. Но мы дали этим чиновникам более чем достаточно, чтобы всех охватить. — Глинн вытянул губы. — Все же нам следует больше узнать о команданте Валленаре.
Склон стал положе. Они перешагнули канаву с пенящимся потоком. Глинн спросил направление у прохожего, и они свернули в узкую боковую улочку. На деревню опускался серый полуденный туман, а вместе с ним леденящий холод влажного воздуха. В сточной канаве лежал раздувшийся труп мастифа. Макферлейн вдохнул запах рыбы и сырой земли, заметил шаткий деревянный щит, рекламирующий фанту и местное пиво, и против воли перенесся на пять лет назад. После двух безуспешных попыток перебраться в Аргентину им с Нестором Масангкеем, обремененным грузом тектитов Атакамы, в конце концов удалось перебраться в Боливию около городка Анкуакью, внешне совершенно не похожего на этот городок, но родственного ему по духу.
Глинн остановился. Перед ними в конце улочки было оседающее здание, крытое красной крышей. Синяя лампочка мигала над вывеской с надписью: «Эль Пикороко». Из открытой двери на улицу доносилось слабое биение музыкального ритма.
— Мне кажется, я начинаю понимать некоторые из ваших методов, — сказал Макферлейн. — Этот таможенник сказал, что Паппапу кто-то прислал деньги. Этот кто-то, случайно, не вы?
Глинн наклонил голову, но не ответил.
— Я думаю, мне лучше подождать здесь, — сказала Бриттон.
Макферлейн прошел вслед за Глинном в темноватое помещение. Он увидел сколоченный из досок обшарпанный бар, несколько деревянных столов со следами от бутылок, почерневшую от копоти мишень для английской игры в дартс. Бармен выпрямился, шум разговоров стих, немногочисленные посетители уставились на вошедших.
Глинн направился к стойке и сделал заказ. Бармен принес две кружки теплого пенящегося пива.
