К человеку подбежала собака. Учуяв чужаков, она зашлась злобным лаем. Хозяин бросил отрывистую команду, и животное уселось у его ног.
— Черт, похоже, мы не слишком удачно спрятались, — пробормотал Смитбэк. — И наверняка произвели на этого парня отталкивающее впечатление.
Нора медлила в нерешительности. Револьвер слегка давил на правый бок. Если незнакомец — один из тех, кто напал на нее, один из тех, кто убил лошадей…
Человек по-прежнему не двигался с места.
— М-да, ситуация щекотливая, — заметил Смитбэк. — Как из нее выпутаться?
— Понятия не имею. Может, для начала поздороваемся, как это принято среди воспитанных людей?
— Отличная идея.
Журналист поднялся во весь рост и приветственно помахал рукой. Неизвестный на вершине хребта повторил его жест.
Он спустился с холма и двинулся прямиком к ним, неторопливо переставляя длинные ноги. Собака бежала за ним.
В следующую секунду человек остановился, с поразительной скоростью выхватил револьвер и выстрелил.
35
Ее рука инстинктивно дернулась к кобуре. Голова гремучей змеи разлетелась на куски, испустив фонтан крови и яда. Нора растерянно переводила взгляд с извивающегося тела на Смитбэка и обратно. Журналист, бледный как мел, сжимал револьвер помертвевшими пальцами.
Незнакомец сделал еще несколько шагов по направлению к ним.
— Простите, если напугал. — Он убрал оружие. — Терпеть не могу гремучих змей. Знаю, что они поедают мышей и все такое. Но когда ночью выходишь по нужде, наступить на такую тварь не слишком приятно.
Наружность человека никак не подходила под определение заурядной. Длинные, совершенно седые волосы спадали на плечи двумя косами, заплетенными в соответствии с обычаем индейцев. Бандана, покрывавшая голову, сбилась чуть в сторону. Штаны, невероятно старые, но чистые, оказались примерно на восемь дюймов короче, нежели следует, и обнажали запыленные тощие лодыжки. Носков незнакомец не носил, а обувью ему служили новехонькие, плотно зашнурованные красные теннисные туфли. Рубаха из тонкой оленьей кожи, расшитая бисером, являла собой настоящее произведение искусства. На шее красовалось ожерелье из бирюзы. Однако диковинный наряд не шел ни в какое сравнение с выразительным лицом незнакомца. Мужественное, исполненное достоинства, оно неодолимо приковало внимание Норы. Всмотревшись внимательнее, она заметила в глазах его искорки живого любопытства, совершенно не вязавшиеся с суровым обликом.
— Вижу, вы проделали долгий путь, — произнес странный человек.
Его довольно тонкий и пронзительный голос отличался своеобразной мелодичностью, присущей коренному населению американского юго-запада.
— Вы нашли у моего костра то, что искали?
— На вашу стоянку мы не заходили, — ответила Нора, глядя ему прямо в глаза. — А искали того, кто убил наших лошадей.
Незнакомец, слегка прищурившись, уставился на нее столь же пристально. Искорки в его глазах погасли. В какой-то момент Норе показалось, будто сейчас он вновь схватится за револьвер. Рука ее непроизвольно потянулась к оружию.
Однако в следующее мгновение взгляд старого индейца смягчился, и он приблизился к ним еще на шаг.
— Потерять лошадей тяжело. У меня есть прохладная вода и жареный кролик. Разделите их со мной?
— С превеликим удовольствием, — ответила Нора.
Они осторожно спустились со скалы. Незнакомец жестом предложил им сесть на камни, подошел к огню и повернул жаркое.
— Я услышал ваши шаги, — сообщил он. — Вот и решил подняться на холм да посмотреть, что за люди ко мне пожаловали. У меня здесь нечасто бывают гости. Приходится быть осторожным.
— И по нашему виду вы поняли, что мы пришли с миром? — ехидно поинтересовался Смитбэк.
Незнакомец ничего не ответил, лишь устремил на него пронзительный взгляд холодных карих глаз.
— Вы правильно поняли, — кивнул журналист. — Мы не замышляем ничего дурного.
Старый индеец выкопал из песка флягу, зарытую в тени скалы, и передал ее Норе. Лишь сделав первый глоток, она поняла, как сильно хотела пить. Незнакомец, поворошив уголья, подбросил несколько сучьев и снова перевернул кролика.
— Значит, вы пришли из долины Чилба, — изрек индеец, усаживаясь на камень.
— Чилба? — удивленно переспросил Смитбэк.
— Да, так мы называем долину, что лежит за большим хребтом, — кивнул он. — Я видел с вершины одного из ваших друзей. — Он повернулся к Норе. — И ваш друг видел меня. А теперь вы пришли сюда, потому что кто-то убил ваших лошадей. И вы думаете, это сделал я.
— Мы всего лишь шли по следам, — осторожно заметила Нора. — И они привели нас к вашей стоянке.
Вместо ответа индеец поднялся, кончиком ножа потыкал жаркое и опять опустился на камень.
— Меня зовут Джон Бейудзин.
Нора на мгновение замешкалась, соображая, как лучше ответить.
— Простите, что не представились сразу, — произнесла она. — Меня зовут Нора Келли, а это — Билл Смитбэк. Я археолог, а Билл — журналист. Мы прибыли сюда для научных исследований.
Бейудзин понимающе кивнул.
— Я похож на человека, способного убить лошадь? — внезапно спросил он.
— Я не знаю, как выглядит человек, способный убить лошадь, — после недолгого раздумья ответила Нора.
Ответ ее пришелся Джону по вкусу. Губы его тронула улыбка, в глазах вновь зажглись искорки.
— Кролик готов.
Он встал, снял с огня жаркое и, пристроив на плоский камень, ловко разделал на куски. Воспользовавшись вместо тарелок плоскими обломками песчаника, он положил на них по куску крольчатины и протянул гостям.
— Вы уж простите, с посудой у меня плохо, — с улыбкой заметил индеец и принялся за еду.
Горячее мясо обожгло Норе язык, и на глазах выступили слезы. Но она ужасно проголодалась и не собиралась ждать, пока жаркое остынет. Зубы ее снова впились в жесткую крольчатину. Смитбэк заглотил предложенную ему порцию едва ли не целиком. Бейудзин, наблюдавший за ним, одобрительно кивнул и положил журналисту еще кусок. Все трое молча продолжили работать челюстями.
Индеец вновь пустил по кругу флягу с водой. Все сделали по глотку. Жаркое кончилось, и в воздухе повисла неловкая пауза.
— Эффектный вид, — решился нарушить молчание Смитбэк. — И какова же арендная плата за этот чудный уголок?
Индеец расхохотался, откинув голову назад.
— Добираться сюда — сплошная морока. Это хуже всякой платы. Отсюда до моей деревни сорок миль, и на всем пути не найдешь ни капли воды. — Он обвел рукой вокруг себя. — Ночью можете взобраться на самую высокую вершину и нигде не увидите ни единого огонька.
