За спиной Терри послышался шорох, и она оглянулась. Джорджия стояла, держась за кресло. Девочка непонимающе моргнула раз, другой. «Все еще не может прийти в себя», — подумала Терри. Она не знала, что было тому причиной — снотворное или потрясение от сегодняшних событий.
Джорджия, пошатываясь, шагнула вперед, направляясь к двери кабинета. Туда, откуда раздавался плач.
Терри мягко положила руку ей на плечо.
— Куда ты, Джорджия?
— Я ищу папу. Мне показалось, я слышала его голос.
— Его сейчас здесь нет.
Девочка впервые взглянула на нее. Взгляд ее стал более ясным, туман в глазах исчез.
— Где он?
Терри облизнула губы.
— Точно не знаю. Он… занят.
Джорджия моргнула, продолжая смотреть на нее.
— Он просил кое-что тебе передать. Он сказал, что скоро вернется. А до тех пор мы должны заботиться друг о друге.
Неожиданно в тишине послышался голос Сары:
— Фредди, не уходи. Слышишь меня? Не уходи, Фредди. Пожалуйста!
Джорджия насторожилась.
— Кто это?
Терри молчала. Плач возобновился снова.
— Похоже, это Сара. — Джорджия повернулась к Терри. — Это Сара? Что случилось?
Терри поколебалась. Что ей ответить? Она понятия не имела, как стал бы реагировать Уорн, как бы он поступил на ее месте.
«Я бы предпочла узнать правду», — подумала она.
Слегка сжав плечо девочки, она повернула ее лицом к себе.
— Помнишь то совещание сегодня утром, где были другие взрослые?
Джорджия кивнула.
Терри взяла девочку за другую руку.
— Помнишь того человека с акцентом?
Джорджия снова кивнула.
— Так вот, он тяжело ранен. Сара очень переживает и пытается ему помочь.
— А разве мы не можем им помочь?
— Думаю, Саре сейчас нужно побыть одной. Но я знаю, она была бы рада твоему предложению.
Плач стал громче — душераздирающий, безутешный, одинокий. Джорджия подняла взгляд, и в ее глазах Терезе почудилось нечто, чего она не могла до конца понять.
Все это время, даже в бельевой медицинского центра, девочка стоически переносила все происходящее с ней. Но теперь ее симпатичное личико неожиданно сморщилось, губы задрожали, на глазах выступили слезы.
Терри порывисто привлекла девочку к себе — также, как и Уорн ее саму совсем недавно, в этом же кабинете. А потом Джорджия внезапно разрыдалась — будто наконец прорвало долго находившуюся под давлением плотину. Терри позволила Джорджии выплакаться, поглаживая ее по волосам.
— Взрослые не должны плакать, — наконец сказала девочка.
— Взрослые тоже плачут, — ответила Терри, продолжая гладить ее волосы. — Ты никогда не видела, чтобы твой отец плакал?
— Один раз, — всхлипнула Джорджия.
Наступила тишина. Слышались лишь всхлипывания девочки и далекий плач.
— У вас есть сестры? — шмыгнув носом, спросила Джорджия.
Вопрос прозвучал столь неожиданно, что Терри на мгновение перестала гладить ее по волосам.
— Нет, — помолчав, сказала она. — Я единственный ребенок. Это довольно необычно, ведь Филиппины — католическая страна.
— Я всегда хотела, чтобы у меня была сестра, — пробормотала Джорджия.
Женщина не ответила и снова начала гладить ее волосы.
— Что нам велел делать мой папа? — спросила девочка.
— Оставаться здесь. Охранять друг друга, быть начеку. Защищать Сару.
Джорджия слегка отодвинулась от нее.
— Быть начеку? — В ее глазах вновь вспыхнул страх. — Думаете, он вернется — тот человек с оружием?
Терри снова привлекла ее к себе.
— Нет, милая. Не думаю. Но мы все равно должны быть осторожны.
Джорджия пошевелилась в ее объятиях.
— Тогда, наверно, лучше закрыть дверь?
Женщина огляделась вокруг. От пережитого потрясения она забыла о том, что врач оставил главный вход в службу безопасности открытым.
— Знаешь, — кивнула она, — а это неплохая идея.
Мягко отстранившись от Джорджии, она вышла в приемную.
— Может быть… может быть, стоит ее даже запереть.
Терри прошла по блестящим плиткам пола приемной и осторожно выглянула в коридор. Он был пуст. Где-то вдалеке звонил тревожный сигнал. Женщина закрыла дверь и тщательно заперла ее на замок.
Звуки плача утихли, и когда она вернулась в кабинет, на комплекс службы безопасности опустилась глубокая тишина.
16 часов 25 минут
Бескрайний голубой океан — нетронутые лазурные просторы, оттененные редкими белыми пятнышками, — был невозмутим и спокоен; тишину нарушал лишь далекий монотонный шум волн, ударявшихся о песок идеального пляжа, который, как известно любому мечтателю, лежит где-то на краю земли, в полном твоем распоряжении, надо только его найти.
Затем взгляд Пула прояснился, и иллюзия пропала.
На мгновение он пожалел о ее исчезновении. Никакого спокойного океана не было — лишь простиравшийся над ним голубой с черным купол Утопии, грани которого блестели в лучах вечернего солнца. Звук прибоя на самом деле был лишь отдающимся в ушах шумом его собственной крови. Не было и никакого мягкого белого пляжа, лишь твердые ребра песчаника, вонзавшиеся в спину и затылок. Кроме того, он ощущал резкую пульсирующую боль в висках и еще более острую и пронзительную — в животе.
А потом он все вспомнил — и попытался сесть.
Боль пронзила его живот, словно огненное копье. Застонав, он снова упал на спину.
Его обвели вокруг пальца. Пистолет, засунутый сзади за ремень, — самый старый из всех известных трюков. Он сам не раз к нему прибегал. Похоже, он слишком стар для подобных игр.
Но на то, чтобы лежать и хандрить, у него не было времени.
Снова поднявшись, Пул прополз через овражек, отталкиваясь ногами и руками. Боль в животе становилась невыносимой, и он наконец со стоном упал между двумя массивными балками у основания купола, под самым нижним мостиком. Там был заложен заряд взрывчатки — никто не осмелился бы стрелять в Пула, если бы он сумел держаться к ближе нему.
Схватившись за мостик над головой, он медленно подтянулся наверх. Перед глазами плясали черные пятна, и он отчаянно боялся, что потеряет сознание.
Прислонившись к куполу, он огляделся по сторонам. В овражке в нескольких футах от него распростерся мертвый рабочий. Рядом лежал на спине тот самый человек в комбинезоне. Из-за каменной бровки Пул мог видеть только его ноги и откинутую в сторону правую руку. Конечности не шевелились — вероятно, Пул ухитрился попасть в специалиста по взрывам, когда падал, отброшенный выстрелом.
