Директор выслушала их, а затем вежливо всех выпроводила, сославшись на незапланированное совещание. Она смотрела, как они собирают свои папки и блокноты, покидая ее кабинет. Успокоить их удалось удивительно легко. Они хотели верить, что все хорошо, поскольку иного почти невозможно было себе представить. Для руководителей Утопии нормальная работа парка являлась столь же важной, как и сама жизнь. Она подумала о том, как рассказать им всю правду, когда и если весь этот кошмар наконец закончится.
В дверь заглянула Грейс, ее помощница.
— Звонит мистер Эмори, мисс Боутрайт. И у меня на столе ваш билет.
Эмори, подумала Сара. Она разговаривала с ним полчаса назад; что могло понадобиться ему сейчас, когда передача еще не… Она вдруг поняла, что ее помощница все еще стоит в дверях.
— Прошу прощения? Что за билет?
— Ваш билет на самолет. В Сан-Франциско.
— Ах да, конечно. Спасибо, Грейс.
Сара улыбнулась, глядя, как закрывается дверь. Она совсем забыла про конференцию.
Дверь захлопнулась, и улыбка тут же исчезла с ее лица. Она сняла трубку телефона.
— Мистер Эмори?
— Да, Сара, — послышался голос генерального директора. — Должен кое-что вам сообщить. По поводу тех событий, о которых вы мне рассказали… в общем, совет директоров вне себя от ярости.
— Совет, мистер Эмори?
— После нашего последнего разговора я собрал экстренное заседание.
Она молча ждала. От Эмори подобного вполне следовало ожидать. Не в силах принять решение самостоятельно, он созвал совет в свою поддержку. И теперь вместо одного Эмори ей приходилось иметь дело с двенадцатью лихорадочно мечущимися людьми, которые отдают противоречащие друг другу приказы и в конечном счете лишь ухудшают ситуацию.
— Мне пришлось им сообщить, Сара. Очень жаль, что именно вам пришлось оказаться на переднем крае, но совет намерен взять на себя ответственность за все происходящее. За то, что уже произошло. Честно говоря, меня удивляет Боб Аллокко. Вы все еще полностью уверены, что он…
— Да, мистер Эмори, уверена, и…
— Не нужно ничего объяснять, Сара. Что сделано, то сделано. Я знаю, что вы действуете исключительно в интересах парка. Но, учитывая случившуюся задержку, травмы, которые получили люди, и в особенности два смертельных случая, совет требует принять меры, а не просто сидеть сложа руки, ожидая, чем все закончится.
— Но, мистер Эмори, я же вам говорила. Мы не просто сидим и ждем. Передача намечена на четыре часа. Еще немного, и ситуация разрешится. Джон Доу сказал…
— Я знаю. Но этот Джон Доу, похоже, не вполне адекватен. При неработающей системе видеонаблюдения посетители подвергаются серьезной опасности, и больше рисковать мы не можем.
Сара собралась было возразить, но Эмори пришлось пойти на подобный шаг отчасти и по ее вине. Она промолчала.
— Боюсь, единогласного мнения в совете нет. Но таково решение большинства. Мы продолжим, используем наши резервные коды, чтобы записать второй диск. Но мы не можем ждать дольше получаса. Если к тому времени ситуация в парке не нормализуется, мы вызовем ФБР.
— ФБР?
— Чем дольше все это продолжается, тем опаснее становится. Совет считает, что, если проблема не разрешится немедленно, Утопия пройдет точку возврата. И тогда шума в прессе не избежать. Если нас ждет катастрофа, пусть вину за нее разделят и полицейские. Я понятно выражаюсь?
Сара прикусила губу.
— Более чем понятно, сэр.
— Полчаса, Сара. Будьте осторожны. И да поможет вам Бог.
Телефон смолк.
15 часов 45 минут
Джон Доу сидел под навесом в «Чамли», уличном кафе в Газовом Свете, переворачивая тонкими пальцами страницы свежего выпуска лондонской «Таймс» тысяча восемьсот девяносто первого года. Он пребывал в столь прекрасном настроении, что не мог удержаться от приветствий проходившим мимо по булыжной мостовой посетителям. Большинство из них перемещались между фешенебельным торговым районом Сохо-сквер и разыгрывавшимся неподалеку живым представлением «Причуды Мейфэра». «Добрый день! — говорил он, улыбаясь им из-под солнечных очков. — Добрый день!» Некоторые недоуменно смотрели на него и шли дальше. Но большинство улыбались и приветствовали его в ответ. Удивительно, как меняла людей Утопия. Почти как наркотик.
Уличная терраса больше всего подходила для того, чтобы расслабиться с чашкой в руке перед назначенной встречей. Чай в «Чамли» его разочаровал, и он переключился на кофе, который оказался лучше. Надо будет спросить у Сары Боутрайт, в каком ресторане подают тот превосходный жасминовый чай, подумал он. Впрочем, вскоре ему представится такая возможность.
К столику подошел официант, высокий парень в твидовом костюме с огромным галстуком.
— Еще чашку?
— С удовольствием, — ответил Джон Доу, удовлетворенно вздохнув и переворачивая страницу.
Официант посмотрел на него и улыбнулся.
— Наслаждаетесь жизнью, сэр?
— Мне просто нравится моя работа.
Джон Доу посмотрел вслед официанту, идущему среди покрытых белыми скатертями столиков. У парня был неплохой британский акцент, хотя настоящий лондонский кокни, вероятно, мог бы и возразить. Собственно, Газовый Свет устраивал Джона Доу куда больше, чем любой другой из Миров. Камелот был полон цветастых костюмов и лязга доспехов, а постмодернистский блеск Каллисто действовал ему на нервы. Газовый Свет казался ему более цивилизованным, не считая, конечно, безвкусной Пикадилли с ее магазинами, где продавались футболки и разные безделушки. А это маленькое кафе оказалось настоящей находкой — без особых претензий, уютное и совсем недалеко от Зеркального зала. Оглядевшись вокруг, он заметил сначала одну, затем другую хорошо скрытую камеру видеонаблюдения. Увы, обе в данный момент не работали. Настроение Джона Доу снова улучшилось.
Официант уже возвращался с заказом.
— Прошу, — сказал он, изящным движением ставя чашку на скатерть. — Я включу в счет.
— Спасибо, — сказал Джон Доу, поднимая взгляд от газеты. — Хороший у вас кофе. Не то что в других местах.
— О да, сэр, — улыбнулся официант.
Джон Доу взял чашку обеими руками.
— Прохладно тут у вас. Дождь и тому подобное.
— Хотите столик внутри?
— Нет, там слишком много народу. Впрочем, не принесете ли меню?
— Конечно. Хотите пообедать? Или просто перекусить? — Улыбка официанта стала шире. — Разве что если вы совсем на мели?
— Нет, у меня есть деньги. Просто будьте так любезны, принесите меню.
— Одну минуту.
Официант удалился.
Джон Доу отхлебнул кофе, поприветствовал еще нескольких прохожих и поставил чашку на блюдце. За навесом вновь начинался дождь — вернее, даже не столько дождь, сколько мелкая изморось, едва увлажнявшая улицы, придавая им мягкий блеск. Джон Доу знал, что дожди в Газовом Свете идут не по расписанию, но с учетом множества условий — количества людей, температуры окружающего воздуха, яркости настоящего неба над куполом Утопии, сейчас скрывавшимся в густом лондонском тумане. Он наблюдал за людьми, которые спешили спрятаться, ожидая, когда закончится дождь, всегда длившийся не более полутора минут. Собственно, он уже заканчивался, и люди снова выходили на улицу, отряхивая с плеч влагу, весело болтая и смеясь.
