— Кровный брат! — неожиданно обратился к нему Нлонга. — Моя приходи большая волшебная мысль! Прошу тебя, брат, твоя мало-мало молчи.
Соломон послушно уселся на большой камень и принялся исподлобья разглядывать бесплодные кряжи и склоны ближних холмов. Далеко-далеко на юге виднелся зеленолиственный океан: там простирались джунгли. Удаленность от зрителя, пожалуй, придавала зрелищу некоторое очарование. Зато в двух шагах — только протяни руку — темными провалами зияли устья пещер, сокрывших внутри себя таящийся ужас…
Что до Нлонги — колдун сидел на корточках и кончиком кинжала чертил в глиняной пыли какой-то странный узор. Соломон наблюдал за ним, думая про себя о том, с какой легкостью расправились бы вампиры с ними обоими, если бы хоть трое-четверо монстров вздумали выбраться на свет божий из своих пещер…
И стоило ему только подумать об этом, как сидевшего на корточках колдуна накрыла чья-то жуткая тень!
Кейн не стал тратить время на размышления. Он отреагировал мгновенно. Он взвился с камня, на котором сидел, со стремительностью снаряда катапульты; приклад его мушкета размозжил мерзкую харю подкравшегося к ним чудовища. Вампир зашатался, и Кейн погнал его назад, все дальше назад, не давая времени ни остановиться, ни самому перейти в атаку. Он осыпал вампира градом ударов, действуя с яростью и силой взбешенного тигра.
Когда они достигли кромки утеса, вампир попытался удержать равновесие и устоять, но не совладал и опрокинулся назад. Пролетев сотню футов, он упал на камни плато и остался лежать на них, корчась. Кейн обернулся и увидел, что Нлонга уже стоял во весь рост, указывая рукой.
Окрестные холмы извергали наружу своих мертвецов.
Вампиры тучами появлялись из пещер на солнечный свет — жуткие, молчаливые черные силуэты; они бежали вверх по склону, перебираясь через валуны, и взгляды мириад красных глаз были обращены к двоим людям, стоявшим над городом тишины.
Зрелище напоминало картину Судного дня, когда, как известно, мертвецы должны восстать из гробов. Только вот разразился этот Страшный суд задолго до срока…
Нлонга взмахом руки указал побратиму на крутой кряж поблизости и сам помчался к нему со всех ног. Кейн кинулся следом. Когтистые лапы протягивались из-за камней и пытались схватить его, но пока только разрывали одежду. Нлонга и Кейн бежали мимо все новых пещер, и оттуда, пошатываясь, возникали смахивающие на мумии чудища и присоединялись к погоне. Жадные пасти что-то беззвучно шамкали…
Мертвые руки уже почти хватали двоих друзей, когда наконец они преодолели последнюю кручу и выскочили на самый верх кряжа. Тут нечисть словно бы призадумалась, но потом снова устремилась следом за беглецами.
Мушкет в руках Кейна опять превратился в дубинку и принялся сметать с края уступа цепкие лапы вампиров. Нападавшие хлынули волной; Соломон размахивал мушкетом с молчаливым неистовством, ничуть не уступавшим их собственному. Вот волна опрокинулась, откатилась… хлынула снова…
«Я… не… могу… их… убить!..»
Эти слова звучали в его мозгу, отдаваясь, словно удары молота по наковальне, в то время как одеревеневшая от времени плоть и кости, когда-то бывшие человеческими, разлетались под его сокрушительными ударами. Он сбивал мертвецов с ног, отбрасывал прочь… но раз за разом они поднимались и снова лезли вперед. Это не могло продолжаться веч… э, во имя Господне! Чем там Нлонга-то занят?.. Измученный невероятной схваткой, Кейн все-таки урвал мгновение и бросил один-единственный взгляд через плечо.
Колдун стоял на самой макушке кряжа, запрокинув голову и воздев руки, словно бы вызывая некие силы…
Взгляд Кейна сейчас же метнулся обратно, в прибой кошмарных рож, пялившихся на него красными нечеловеческими глазами. Те из вампиров, что лезли в первых рядах, были вовсе уж ни на что не похожи — черепа проломлены, лица размозжены, руки-ноги переломаны. И все-таки они упрямо рвались вперед, и те, кого в толчее боя оттесняли назад, тянулись поверх голов стоявших впереди, силясь дотянуться и схватить человека, посмевшего их не убояться.
Соломон между тем с головы до ног перемазался кровью, но вся кровь была его собственная. Давно иссохшие вены монстров уже не могли выдать ни капельки живой красной влаги…
Сзади неожиданно прозвучал долгий, пронзительный вопль… Нлонга! Его голос разлетелся далеко и был отчетливо слышен — единственный голос, звучавший среди хруста сминаемых костей и треска мушкетного приклада, врезавшегося в тела живых мертвецов.
Прибой тянущихся лап все-таки достиг ног Кейна и потащил его вниз. Острые когти рвали его тело, и к свежим ранам сейчас же приникали мертвые губы. Он все-таки вырвался и поднялся еще раз, растерзанный, залитый кровью, и отогнал от себя монстров взмахом разбитого в щепы мушкета. Но чудовища вновь бросились на него и увлекли наземь.
«Конец!» — внятно подумалось Кейну… Но как раз в это мгновение хватка десятков вцепившихся лап неожиданно ослабла, а небо заслонили сотни огромных, неистово хлопающих крыльев.
Соломон почувствовал, что свободен, и приподнялся, шатаясь. Он мало что видел кругом себя, но был исполнен решимости продолжать неравную битву… Проморгавшись, он так и замер на месте.
Вся орава вампиров беспорядочно удирала вниз по склону. А прямо над головами мертвецов неслись огромные птицы. Стервятники!.. Они алчно рвали свои жертвы, на лету погружая когти и клювы в мертвую плоть и пожирая бегущих вампиров одного за другим.
Кейн расхохотался, глядя на происходившее, и смех его был почти безумен.
— Эгей, дети сатаны!.. Вы пытались обмануть Бога и людей, но стервятников не проведешь!.. Они-то уж отличат мертвое от живого!..
Нлонга стоял на вершине, точно говорящий с Богом пророк, а вокруг него вились и кружились громадные черные птицы. Он по-прежнему поводил руками, и голос его летел вдаль за вершины холмов. И оттуда, из-за холмов, на его голос собирались гигантские тучи птиц! Стервятники тысячами слетались на пир, в котором им так долго было отказано. Заслоненное множеством широких крыльев, померкло синее небо; солнечный свет почти не мог достигнуть земли, и на ней воцарились странные сумерки. Птицы садились на камни и, помогая себе взмахами крыльев, врывались в самые пещеры, после чего оттуда доносилось только щелканье клювов. Когда же вампиры пытались выскакивать наружу, на них сейчас же падали с неба многие десятки проголодавшихся трупоедов и крепкие когти в клочья рвали все то, что так долго наводило ужас на жителей несчастной страны.
В поисках спасения вампиры устремились к своему городу. Месть, от которой они столетиями укрывались, готова была пасть на их головы и заставляла искать защиты среди полуразрушенных стен, за которыми они когда-то отсиживались, пережидая отчаянные набеги людей.
А Нлонга наблюдал за тем, как они мчались к городу, и смеялся так, что эхо отдавалось среди холмов.
И вот наконец все были внутри, но терпеливые птицы опустились на обреченный город, словно непроглядная черная туча. Плотными рядами уселись они на стенах, точа когти и клювы о камень древних башен…
