— Да, дочь Шимона.
— Подожди минутку, Игаль. — Рэнд прикрыл ладонью трубку и жестом подозвал Мири. — Вы были правы. Там действительно написано «Мириам».
Мири польщенно улыбнулась.
— Можно попросить вас об одолжении? Вы не попросите мою дочь принести планшет?
Она кивнула и направилась к гробнице.
— Да, — сказал Рэнд в трубку. — Итак, Мириам, дочь Шимона. Это первая надпись.
— Правильно.
— А две другие?
— Возможно, две другие идентичны.
— Ты так думаешь?
— Да. Правда, в их написании есть различия.
— Тогда они не идентичны.
— Это одни и те же слова, просто буквы написаны немного иначе.
— Немного иначе, — шевелил губами Рэнд.
— Ты говоришь, эти надписи были на боковых стенках оссуария? По фотографиям я этого не понял, поскольку снято крупным планом. Но если это так, то одна надпись должна быть на короткой стороне, а вторая — на длинной. Возможно, обращенной к стене… Я прав?
— Именно так, — подтвердил Рэнд.
— Так я и думал. Это и объясняет разницу в написании.
Из гробницы выбралась Трейси с планшетом в руках, отдала его Рэнду. Мири снова заняла свой пост, остановившись в каких-то двух метрах от них.
— Записывай, — сказал Рэнд. — Минутку, Игаль. Дочь записывает. Пиши: «Мириам, дочь Шимона».
Имя Шимон он произнес по буквам.
— Да, Игаль. Рассказывай дальше.
— Значит, дочка добралась благополучно?
— Да, спасибо тебе огромное. Отлично доехала. И спасибо, что послал Карлоса. Кстати, он уже едет обратно.
— Вот и славно.
— Итак, что со второй надписью?
— Судя по всему, это родовое имя, — ответил Хавнер. — И непростое.
— То есть?
— Если я прочитал правильно, родовое имя звучит как Ка-и-а-фа.
— Каиафа.
— Да. А полностью, если вынести за скобки варианты написания, — Иосиф бар Каиафа.
— Подожди.
Рэнд забрал у Трейси планшет и сам записал имя, плечом прижимая к уху мобильник.
— Иосиф бар Каиафа.
— Правильно, — сказал Хавнер. — Иосиф из рода… Каиафы.
— Каиафа, — повторил Рэнд. — Знакомое имя.
— Еще бы. Это имя священника, упомянутого еврейским историком Иосифом Флавием. «Иосиф, которого звали Каиафой».
— Почему-то я не соотнес того Каиафу с этим.
— Подсказываю дальше, — продолжал Хавнер. — Каиафа не просто священник. Он первосвященник, возглавивший судилище над Иисусом.
39
Южный Иерусалим, Тальпиот
Рэнд дал отбой. Имя Каиафы заставило его мысленно вернуться на много лет назад. Конечно же, он знал историю об Иисусе, осужденном правителями Иудеи и принявшем смерть на кресте. Впервые он услышал ее от матери еще до того, как пойти в школу.
Он вырос в сельской местности, в Бруквилле, штат Канзас. Население городка — около семисот человек, а коров гораздо больше, чем людей. Мать каждое воскресенье водила его в церковь и воскресную школу. Церковь была деревянная, с колокольней, выкрашенная в белый цвет. Отец оставался дома, и Рэнду это казалось вполне естественным, хотя отцы других детей приходили с женами и детьми и терпеливо выстаивали в жаре и духоте длинную мессу. У отца всегда был какой-то отсутствующий вид, как будто его здесь не было, даже если он находился в соседней комнате. Рэнд не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь отец хоть как-то проявил заботу о нем и отцовскую любовь. Целыми неделями он мог не сказать сыну ни единого слова.
Когда Рэнд стал подростком, он перестал ходить в церковь, хотя и очень любил свою мать. Но никакие слова и умоляющие взгляды не могли его переубедить.
После женитьбы в двадцать лет на Джой Стивенсон, сокурснице по Канзасскому университету, он несколько раз был в церкви. Но потом безразличие и даже неприязнь к христианской религии вернулись. Когда молодая жена заявила о своем желании утвердиться в вере в церкви студенческого городка Университета Чикаго, куда Рэнд перевелся на старших курсах, он честно предупредил ее, что не собирается ничего менять.
— Я устраиваю себя такой, какой я есть, — сказал он Джой.
«Рассказы об Иисусе и распятии — всего лишь рассказы, — говорил он себе. — Они не имеют никакого отношения ко мне и моей жизни».
Но сейчас в нескольких метрах от Рэнда была древняя усыпальница с именем Каиафы. Первосвященника, возглавившего суд над Иисусом. Неужели это тот самый Каиафа? Или в Иудее был еще один Иосиф бар Каиафа? А если кости в гробнице принадлежат человеку, отправившему на смерть Иисуса Христа?
— Пап, с тобой все в порядке?
Рэнд кивнул, задержав дыхание. Все еще сжимая в руке планшет, он подошел к Мири Шарон.
— Как у нас дела?
Она не сводила глаз с «Хеврат Кадиша» и дороги у них за спиной.
— С утра приехали еще трое. Думаю, они ждут, когда подъедут остальные.
— Если я найду кости, какой должна быть процедура передачи останков этим ребятам?
— Если?
— Именно так.
По ее лицу скользнула улыбка.
— В этом случае выбор у вас небольшой. Вы можете вынести кости на поверхность в том же ящике, где они были, и «Хеврат Кадиша» переложат их в специальный мешок и увезут отсюда. Вы также можете позвать несколько человек с собой в гробницу, и они сами заберут кости оттуда, где вы их нашли. Или просто пустите их в гробницу после того, как заберете оттуда все, кроме человеческих останков.
— Думаю, я предпочел бы отдать им кости прямо в оссуариях, — сказал Рэнд.
— Если вы найдете кости, — с нажимом на «если» сказала Мири.
— Точно, — согласился Рэнд. — Если найду хоть какие-то.
Они с Трейси вернулись в гробницу.
— Нам надо работать быстро, но аккуратно, — скомандовал Рэнд.
— Что мне делать?
— Продолжай фотографировать.
— А ты не хочешь рассказать, что значат эти надписи?
Рэнд не ожидал такого вопроса.
— Да, конечно.
Он стал осторожно складывать кости в оссуарий Мириам.
— Эти кости, возможно, принадлежат некоей Мириам, дочери Шимона, или Симона, как мы теперь произносим это имя.
— Вот как. И кто же она?
— Не знаю. — Рэнд покачал головой. — Судя по всему, кости полностью выросшие, эпифизы длинных костей срослись с диафизами,
[25]
— добавил он, показывая на бедренные кости. — Спаек нет, поэтому можно сделать вывод, что она умерла взрослой.
