Рэнд поехал в Огайо на похороны. Казалось, он провел в дороге целую вечность. Сердце разрывалось от горя, если не удавалось забыться сном. Терзала мысль, что ускорить возвращение домой невозможно. Если бы можно было увидеть ее, убедиться, что в той злополучной машине была именно она, а не просто услышать чей-то равнодушный рассказ. Договорить все, что не было договорено за те двадцать лет, что они были вместе. После тридцати четырех мучительных часов, проведенных в самолетах и аэропортах, у него не было никакого желания поддерживать беседу с разговорчивым Гербертом, дядей Джой, который встретил его у терминала выдачи багажа.
— Где Трейси? — спросил Рэнд.
Он не раз пробовал дозвониться до дочери, набирая ее номер в аэропортах Афин, Франкфурта и Чикаго, но раз за разом включалась голосовая почта. Рэнд оставил несколько сообщений и, выходя из очередного самолета и включая телефон, все надеялся получить ответ, но его не было.
— Трейси держится молодцом, — ответил Герберт жизнерадостным тоном, и это показалось Рэнду неуместным.
— Я пытался до нее дозвониться, — сказал он. — Не слышал ее голоса с тех пор…
— Не беспокойся, Трейси провела эти две ночи с нами, и мы обо всем позаботились. Люди из похоронного бюро знают свое дело. Пусть оно и не слишком веселое. Меня всегда удивляло, как это человек может заведовать похоронным бюро. Понимаешь? Что-то тут не так. У нас в Цинциннати даже есть колледж, где учат студентов по этой специальности, прямо рядом с моргом. Представляешь, едут люди мимо морга, и какой-нибудь парнишка спрашивает у мамочки: «Мама, что такое похоронное дело?» Мама объясняет, а малыш думает: «Вот чем я буду заниматься, когда вырасту». Не могу себе представить.
Герберт продолжал говорить, а Рэнд лишь кивал в ответ, не перебивая и не слушая. Получив багаж, они вышли из здания аэропорта, на автостоянке сели в минивэн Герберта и через десять минут уже переезжали мост через реку. За это время Герберт ни разу не снизил скорость на повороте, так что Рэнду стало не по себе.
— Сам понимаешь, в наши дни, когда обзваниваешь такие компании, приходится выслушивать один автоответчик за другим…
— Так кто занимается похоронами? — спросил Рэнд достаточно вежливо, поскольку единственный способ о чем-то спросить дядю Герберта — это перебить его.
— Пол Лиланд. Это будет неплохо, я думаю. По крайней мере, он не красит волосы. А я терпеть не могу, когда пастор красит волосы. Это как-то неправильно, мне кажется…
Рэнд снова стал смотреть в окно, а Герберт продолжал говорить.
Пол Лиланд, пастор церкви, куда они ходили с Джой. Он по крайней мере на десять лет старше, что не мешало им быть хорошими друзьями. С первой встречи выяснилось, что Пол смотрит в глаза собеседнику… и видит его насквозь, чувствует биение сердца и читает мысли. Рэнд не знал, сохранился ли у Пола этот дар до сегодняшнего дня… лучше бы нет.
И вот он стоит у гроба, и скоро начнутся похороны. Земля ушла из-под ног, когда Рэнд увидел безжизненное тело единственной женщины, которую любил. Он стоял, плакал, касался ее холодных рук, проводил по волосам. Словно прирос к земле и не мог отойти от гроба ни на шаг. Рэнд не замечал, что происходит вокруг… пока не появилась Трейси, его восемнадцатилетняя дочь.
Повернувшись, он обнял ее за плечи, и тут же ощутил, как она резко выпрямилась и напряглась. Рэнд посмотрел ей в лицо и был поражен застывшим на нем выражением. Он ожидал увидеть все, что угодно, только не это. Маска. Трейси словно воздвигла между ними глухую стену. Рэнд ждал, что дочь посмотрит на него, но не дождался. Трейси бесстрастно глядела на гроб с телом своей матери.
Рэнд не сразу понял, что человек, который отвел их к креслам в первом ряду, не кто иной, как Пол Лиланд. Не заметил, сколько в зале народу, наблюдавшего за ним и его дочерью. Не слышал ни общей молитвы, ни заупокойной службы. Рэнд догадался, что отпеванием руководил Пол Лиланд, только когда все закончилось и распорядитель похорон, маленький человек в черном костюме, подошел к гробу и предложил присутствующим «отдать последние почести».
Рэнд встал, думая, что Трейси подойдет к гробу вместе с ним, но она осталась сидеть, глядя в пол. Рэнд шепотом позвал ее — она покачала головой. Хотел взять дочь за руку, но она отодвинулась. Он постоял, не зная, как преодолеть эту пропасть, разделившую его с дочерью, убитой горем.
Решив оставить Трейси в покое, Рэнд шагнул к гробу. Сквозь душившие слезы произнес тихую прощальную молитву. Все в зале почтительно и терпеливо ждали, когда закончится прощание. Наконец Пол подошел к Рэнду и положил руку ему на плечо.
— Пойдем, Рэндал, — сказал он мягко. — Я провожу тебя в лимузин.
— Я хочу остаться здесь, — тихо, но настойчиво ответил Рэнд, покачав головой.
Пол смотрел понимающе.
— Знаю. Но другие тоже хотят проститься с ней.
— Сколько им пришлось ждать, Пол? — спросил Рэнд, не сводя глаз с лица жены. — Несколько минут? У меня ушло почти двое суток, чтобы добраться сюда. Все это время я ждал. В автобусе, на корабле, в аэропорту, в самолете. И теперь ничего не хочу — только смотреть на нее!
Лицо Рэнда исказилось от горя.
«А ее здесь нет! — подумал он. — Я смотрю на нее снова и снова и не могу отвести взгляд, но…»
— Понимаю, Рэнд, — отозвался Лиланд. — Но ее здесь нет. Она с Богом.
Лицо Рэнда стало каменным, и он поднял глаза.
— Я тебя сейчас ударю.
Рэнд посмотрел на первый ряд кресел, но не увидел там Трейси и молча направился к выходу вслед за Полом Лиландом.
Он остался в Огайо после похорон, пока Трейси сдавала выпускные экзамены, и думал, что поможет ей поступить в колледж в конце лета. Но чувство, что дочь словно отгородилась от него, не проходило, и Рэнд остался наедине со своим горем. У Трейси были близкие друзья, и это его радовало, но все попытки сблизиться с дочерью успеха не имели. Не говоря уже о том, чтобы помочь друг другу. Вот почему, когда позвонил Игаль Хавнер и предложил участвовать в раскопках в Мареша, Рэнд принял предложение. Он надеялся, что возвращение к любимой работе поможет отвлечься, избавиться от горестных мыслей, которые преследовали его после похорон… да и до них, если быть честным.
— И ведь это сработало, — пробормотал Рэнд, провожая взглядом машину «скорой помощи», пока она не скрылась за холмом.
Он отер с лица пот и тяжело вздохнул. А ведь еще даже не полдень. Обернувшись к машине, Рэнд заметил, что израильские солдаты внимательно за ним наблюдают. Открыл дверь, но остановился.
На него смотрел один из солдат — тот самый, с которым он только что сцепился из-за мальчика.
— Мне нужно в Тальпиот, — сказал Рэнд как ни в чем не бывало.
Солдат сделал движение подбородком в сторону холма.
Рэнд посмотрел туда и увидел множество строительной техники на самой вершине. Сквозь завесу пыли виднелись и шевелящиеся фигурки людей. Дорога в том направлении была забита машинами.
