Мисс Пул (а к ней со своим раскатистым «ха-ха-ха» присоединился полковник Аспич) разразилась смехом, довольная собственным каламбуром. Свенсон был в слишком измученном состоянии и даже не сразу сообразил, что предметом их шутки является он сам, якобы сгоревший в топке.
— Сюда… сюда… так! Кажется, мисс Пул, что перелет не пришелся ей по нраву!
— И тем не менее она недавно казалась такой податливой, полковник… Может быть, даме требуется всего лишь немного вашего любезного внимания.
Они уносили Элоизу — она была жива. Что они с ней сделали? Что имела в виду мисс Пул, говоря «податливой»? Перед его мысленным взором возникла мучительная картина — Элоиза на деревянной лестнице, смятение в ее глазах… Она пришла в Тарр-Манор по какой-то причине, и не важно, что эта причина исчезла из ее памяти. Откуда мог Свенсон знать, что собой представляет эта женщина на самом деле? Потом он вспомнил теплое прикосновение ее губ и совсем запутался, не зная, что ему думать дальше. Страх перед тем, что его обнаружат, заставлял Свенсона лежать тихо. Секунды ползли медленно, а он бормотал себе под нос, моля Бога, чтобы вся эта шайка как можно скорее убралась с крыши.
Наконец голоса смолкли. Но не остались ли на крыше охранники? Доктор Свенсон услышал приглушенный щелчок в лючке под ним, потом почувствовал, как рукоять поворачивается под его пальцами. Наконец она достигла крайнего положения, и он поспешно отодвинулся. Крышка лючка поднялась, а сразу за этим появилось чумазое лицо человека в комбинезоне. Он увидел Свенсона и в удивлении открыл рот. Свенсон со всей силы ударил сапогом ему в лицо и сморщился, услышав хруст костей. Механик тут же свалился вниз, а следом за ним двинулся и доктор Свенсон — он свесил в круглое отверстие обе ноги и, не обращая внимания на прикрученные к стенке ступени, приземлился на стонущего, оглушенного человека, сидевшего на полу. Свенсон попал прямо ему на плечи, и тот с глухим стуком тяжело распластался. Свенсон скатился с тела неподвижной жертвы, ухватившись за ступеньки, чтобы не потерять равновесия. Из кармана человека в комбинезоне торчал гаечный ключ. Взвесив его в руке, Свенсон вспомнил ключ, которым он уложил мистера Коутса в Тарр-Манор, и канделябр, которым убил злосчастного Старка. Неужели эта кровавая бойня была необходима? Неужели всего лишь прошлым вечером граф ставил в вину Свенсону отравление того типа (отъявленного, кстати, негодяя) из Бремена? По сравнению с тем, чем занимался теперь доктор, то был просто детский лепет.
Он осторожно обошел гондолу, которая была разделена на отсеки, напоминающие тесные, но имеющие все необходимое каюты. У стен были обитые кожей скамейки и маленькие складные столики, а в углу — нечто вроде винного бара: сквозь подвязанные стеклянные дверцы виднелись закрепленные на своих местах бутылки. Свенсон онемевшими пальцами попытался развязать кожаные тесемки на двери. Руки у него еще не отогрелись и кровоточили, и такая тонкая работа, как развязывание тесемок, была ему не по силам. Он застонал от нетерпения и гаечным ключом стукнул по стеклянной дверце, убрал осколки. Осторожно достав бутылку коньяка, он своими негнущимися, ставшими похожими на когти пальцами вытащил пробку, сделал большой глоток, кашлянул, с радостью чувствуя, как тепло разливается по его телу, потом сделал еще глоток. Он выдохнул всей грудью, в уголках его глаз появились слезы, и он глотнул еще раз, потом поставил бутылку — ему нужно было согреться и вернуться к жизни, а не напиться до бесчувствия.
На противоположной стене был еще один шкафчик, только более высокий. Свенсон подошел к нему и попытался открыть. Дверцы были заперты. Свенсон поднял ключ и одним ударом расщепил дерево вокруг замка. Открыв дверцы, он увидел пять хорошо смазанных сверкающих карабинов, и пять отливающих металлическим блеском ятаганов, за которыми на крючках висели три револьвера. Свенсон швырнул ключ на кожаное сиденье и снял с крючка револьвер, потом достал коробочку с патронами и откинул барабан, чтобы зарядить оружие. Пальцы его засовывали в гнезда один патрон за другим, а он, подняв голову, прислушивался; засунув в гнездо шестой патрон, он защелкнул барабан на место. Был ли снаружи еще кто-нибудь? Он вытащил из шкафчика ятаган. Это было на удивление зловещее оружие, напоминающее заточенный, как бритва, тесак мясника с сияющей медной гардой, которая закрывала всю его руку. Он понятия не имел, как им пользоваться, но оно имело такой устрашающий вид, что Свенсон был почти уверен — оно может убивать само по себе.
Человек в комбинезоне не шевелился. Свенсон шагнул к нему, потом быстро встал на колено и, засунув револьвер в карман, пощупал его сонную артерию — механик был жив. Доктор снова вздохнул, глядя на явно сломанный нос, немного подвинул раненого так, чтобы тот не захлебнулся собственной кровью, потом вытер руки и вытащил из кармана револьвер. Теперь, удостоверившись, что не утратил свои человеческие качества, он был готов к мести.
* * *
Доктор Свенсон прошел через следующие отсеки размером поменьше к двери — еще одному люку с откидной металлической лестницей, доходящей до поверхности крыши тремя метрами ниже. Другая лестница вела в пилотскую кабину дирижабля. Он убедился, что никто в конце лестницы не ждет его, и снова прислушался. Этот центральный отсек был похож на другие (такие же скамейки и столики), но внезапно его глаз упал на безобидные куски веревки под металлической скобой, вделанной в стену. Свенсон с упавшим сердцем наклонился. Куски веревки были обрезаны с одной стороны и окровавлены… Путы Элоизы, ее руки, ноги, повязка на рту. Тот, кто это сделал с ней, особо не церемонился — затянул так, что до крови протер кожу. Свенсон с дрожью подумал о том, что ей пришлось вынести, и почувствовал, как кровь от бешенства быстрее потекла по его жилам. Разве это не свидетельствовало о ее невиновности? Он вздохнул, потому что на самом деле это свидетельствовало только о жестокости и педантичности заговорщиков. Он видел, как они пожертвовали своими сторонниками в Тарр-Манор, а потому понимал: вряд ли они станут церемониться, завоевывая нового приверженца — и конечно, любой их истинный приверженец должен был покорно пройти любые испытания. Если бы только он знал, что они говорили ей. Как принуждали, как искушали, что спрашивали. Если бы он только знал, что она им ответила.
Он вытащил пистолет из кармана. Глубоко вздохнув (он еще не настолько изменился, чтобы спокойно спуститься по такой лестнице, пытаясь сохранить равновесие с оружием в обеих руках), он вышел через отверстие люка и быстро сполз по трапу. Он окинул взглядом крышу — нет ли там других охранников, но, насколько ему было видно, кроме него, на крыше никого не было. Летательный аппарат был зашвартован двумя тросами, закрепленными на нижней части гондолы, но кроме этого с ним ничего больше не сделали. Свенсон решил, что не стоит ему дальше искушать судьбу, и зашагал в единственном направлении, куда могли пойти его жертвы, — небольшое каменное сооружение ярдах в двадцати от гондолы, дверь которого была открыта и подперта кирпичом.
Доктор Свенсон на ходу посмотрел на свои руки — ятаган в левой, револьвер в правой. Правильно ли он поступил? Стрелок он был никудышный — с малого расстояния еще мог попасть в цель, а как обращаться с ятаганом, он вообще плохо себе представлял. Какое оружие будет наиболее эффективно в его правой руке? Он подумал о тех, с кем ему, возможно, придется сражаться (его соотечественники или драгуны полковника Аспича), — все они вооружены саблями и владеют ими в совершенстве. С ятаганом в левой руке у него нет ни малейшего шанса отразить хотя бы один удар. Но с другой стороны, если ятаган будет в его правой руке, то есть ли у него шанс или, что еще важнее, увеличиваются ли его шансы в стрельбе с левой руки? Нет, не увеличиваются, решил он и не стал ничего менять.
