Эта лестница была значительно уже главной, но декорирована с не меньшим великолепием. Каждую ступеньку украшало множество инкрустированных вставок из дерева различных пород, на стенах висели уменьшенные копии византийских мозаик, изображающих императора Юстиниана и императрицу Феодору со свитой, из Равенны. Свенсон подавил восхищенный свист, представив себе, сколько Роберт Вандаарифф потратил денег на одну только эту стену лестницы, а потом, исходя из этой воображаемой суммы, безуспешно попытался оценить, во что обошлась хозяину переделка тюрьмы Харшморт в Харшморт-хаус. Такая сумма выходила за пределы арифметических способностей доктора.
Внизу лестницы он предполагал увидеть дверь в коридор первого этажа, но ничего подобного там не обнаружилось. Вместо этого он увидел незапертую дверь, на пружине. Неужели где-то рядом кухня? Он на секунду нахмурился, пытаясь сориентироваться в доме. В прошлое свое посещение Харшморта он вместе с принцем воспользовался центральным входом и все время провел в левом крыле (вблизи театрального зала), а потом был в саду, где видел тело Траппинга. Теперь же он находился на неизвестной ему территории. Он приоткрыл дверь и заглянул в щель — что там?
Там оказалась комната с голыми деревянными столами и простым каменным полом. За одним столом он увидел двух мужчин и трех женщин — две из них сидели, а женщина помоложе наливала пиво из кувшина в деревянные кружки, все пятеро были в простых темных рабочих одеждах из шерсти. На столе стояло пустое блюдо и горка пустых мисок — слуги ужинали. Свенсон распрямил плечи и шагнул в комнату, напустив на себя выражение, свойственное майору Блаху, и намеренно усиливая свой немецкий акцент и коверкая слова, чтобы выглядеть надменнее.
— Прошу извинить! Я искать принц Карл-Хорст фон Маасмарк. Он здесь ходить? Или, прошу извинить, здесь я его найти?
Они уставились на него так, будто он говорил по-китайски. И доктор Свенсон опять повел себя так, как повел бы майор Блах, то есть закричал на них:
— Принц! С вашей мисс Вандаарифф — сюда ходить? Кто-нибудь из вас немедленно отвечать!
Бедные слуги сжались на своих стульях, приятное завершение их вечерней трапезы было нарушено этим настойчивым, грубым солдафоном. Трое из них с подобострастной готовностью указали на противоположную дверь, а одна из женщин даже встала, поклонилась с испуганной учтивостью и указала на ту же дверь.
— Сюда, сэр… всего десять минут… прошу прощения…
— Благодарить. Вы очень милы, я вас благодарить… Прошу, возвращайтесь к своим обязанностям! — прервал ее Свенсон и направился к двери, прежде чем кто-либо успел у него спросить, кто он такой и почему человек в такой грязной неаккуратной одежде ищет принца? Он мог только надеяться, что для слуг все требования заговорщиков были не менее непонятны, а их фигуры — столь же высокомерны.
Поверить в это было нетрудно.
* * *
Пройдя через дверь, Свенсон повернулся и прикрыл ее. Он оказался в конце просторной, открытой гостиной, вдоль стены которой проходило что-то вроде коридора для слуг с низким нависающим потолком, чтобы по нему можно было двигаться, не мешая находящимся в комнате. Наверху располагался балкон для музыкантов, откуда до Свенсона доносились нежные звуки арфы. В другом конце коридора, метрах в трех, была видна еще одна открывающаяся дверь, а сам проход вел в комнату. Он встал за небольшой выступ в стене, за которым и находилась дверь, и прислушался к громким голосам, звучавшим прямо за ней.
— Они должны выбрать, мистер Баскомб! Я не могу бесконечно приостанавливать Процесс! Как вам известно, сразу же за этим неотложным делом идут преображения графа, инициации в театре и потом масса важных гостей, предназначенных для отбора… И все это требует моего личного участия.
— И как я вам говорил, доктор Лоренц, мне неизвестны их пожелания!
— Выбор-то невелик: либо одно, либо другое! Либо он подвергнется трансмутации немедленно, либо разложение и тлен!
— Да, вы уже ясно разъяснили эти варианты…
— Значит, недостаточно ясно — ведь они так и не приняли решения! — Лоренц начал разглагольствовать со снисходительным педантизмом завзятого ученого. — Вы увидите — на висках, на ногтях, на губах — обесцвечивание… инфильтрация… У меня нет сомнений, что вы почувствуете запах…
— Вы можете бранить меня сколько угодно, доктор, но нам надо дождаться решения министра.
— Я буду бранить вас…
— А я напоминаю вам, что не вам решать судьбу брата королевы!
— Слушайте… Что это был за шум?
Это был еще чей-то голос. Свенсон знал его, но не мог вспомнить, кому он принадлежит.
Еще важнее было то, что голос этот говорил о шуме, который произвел сам Свенсон, войдя через дверь в комнату. Другие прекратили свой спор.
— Какой еще шум? — спросил Лоренц.
— Не знаю. Мне показалось, что я что-то слышал.
— Не арфу? — спросил Баскомб.
— Ну да, эти сладостные аккорды! — раздраженно пробормотал Лоренц. — Что еще нужно трупу, погруженному в ванну со льдом?
— Нет-нет… откуда-то оттуда… — сказал голос, явно поворачиваясь в ту сторону, где чуть ли не на виду стоял Свенсон. Голос принадлежал Флауссу.
* * *
Посланник был с ними. Он узнает Свенсона, и тогда всему конец. Может быть, ему лучше вернуться в комнату, где сидят слуги? Но куда потом? Вверх по лестнице?
Размышления его были нарушены новыми звуками — в дальнюю дверь (рядом с уже присутствующими в гостиной) вошла большая группа… звук шагов… а точнее, сапог. Лоренц своим глухим насмешливым голосом обратился к вошедшим:
— Отлично! Вы наконец-то прибыли! Как это любезно с вашей стороны. Вы видите наш груз? Мне понадобятся двое из ваших людей, чтобы принести льда. Говорят, что тут где-то неподалеку есть ледник…
— Капитан, — это был голос Баскомба, оборвавший речь доктора, — не могли бы вы принять меры, чтобы нас никто не беспокоил из прислуги через тот проход?
— Не раньше, чем вы пошлете людей за льдом, — гнул свое Лоренц.
— Да, — сказал Баскомб, — двух человек за льдом, четырех к ванной, одного — чтобы нижайше спросить министра, не будет ли новых указаний, и одного — чтобы проверить коридор. Кажется, это удовлетворит нас всех, а?
Свенсон проскользнул назад к двери и толкнул ее легонько, чтобы не произвести шума. Дверь не поддалась. Она оказалась закрыта изнутри — слуги не хотели, чтобы он еще раз нарушил их трапезу. Он толкнул дверь посильнее — тщетно. Он быстро вытащил пистолет, потому что за звуками металлического скрежета и шаркающих ног его врагов в дальнем конце комнаты различил стук сапог, приближающийся прямо к нему.
Он не успел подготовиться — человек был уже совсем близко и смотрел прямо на него — драгунский капитан в безупречном красном мундире, с медным шлемом, который он прижимал к себе одной рукой, и саблей — в другой. Свенсон встретил его проницательный взгляд и крепче сжал револьвер, но не выстрелил. Мысль убить солдата противоречила всем его жизненным принципам. Кто знает, что говорили этим парням, что приказывали такие фигуры из правительства, как Граббе или Баскомб? Но все же Свенсон вспомнил, как без колебаний действовал в таких случаях Чань, и поднял револьвер.
