— Я сам прикончу его! — воскликнул полковник.
Чань сделал выпад бритвой. Рука Аспича при этом дернулась — резко и бессмысленно.
Чань фыркнул.
— Такого рода… уличные бои — дело тонкое, Маргарет. Без опыта просто рискуешь нарваться на неприятности.
— Что вы сделали? — прошипела она. — Как вы сопротивляетесь мне?
— Почему бы вам не освободить мистера Фелпса с его револьвером — пусть пристрелит меня? Полковника с его саблей. Вы ведь не сомневаетесь в их преданности только потому, что они увидели, как вам успешно противостоят.
— Я их не освобождаю, потому что они сразу же вас прикончат.
Чань снова сделал выпад, и стеклянная женщина подняла руку полковника, но опять слишком неловко и слишком поздно.
— Целый день неудач, Маргарет. Мое неповиновение… Пожар в Харшморте… ваша бедная ручка… и вы, похоже, поссорились с Франсисом Ксонком.
— Франсис Ксонк умрет через два дня. Как и все остальные. Я не буду ничьей рабыней.
— Конечно. Теперь вам постоянно требуются собственные рабы, все новые и новые. Ведь вы разъедаете их почище любой кислоты.
— Это можно изменить!
Чань повернулся к телу герцога на столе.
— У вашей марионетки не очень бодрый вид, Маргарет…
Резким движением Чань схватил мертвеца за волосы — голова и плечи свесились со стола. Правым предплечьем он, как молотом, рубанул по растянувшейся шее, и полуразложившийся позвоночник хрустнул от удара. Чань отошел в сторону, оставив голову жутко свисать под углом. Миссис Марчмур вскрикнула и потеряла контроль над Фелпсом и Аспичем. Полковник, высоко подняв саблю, бросился вперед, сверкнул глазами сначала на Чаня, потом — на стеклянную женщину. За его спиной поднял револьвер Фелпс, точно так же не знавший, против кого применить оружие.
— Минуту!
Это был Аспич. Левую руку он вытянул к стеклянной женщине, а саблю наставил на Чаня.
— Этот человек — негодяй. Не слушайте его вранья. Просто позвольте его убить…
— Нет, нам нужно получить от него сведения! — возразил Фелпс и строго обратился к Чаню: — Где Франсис Ксонк?
— Ах, какая преданность, — сказал Чань. Он почувствовал, как давящий холод тщетно пытается достичь его мозга, и рассмеялся. — И вам двоим даже не интересно, как мне удалось справиться с ней? Взгляните на себя в зеркало — может, передумаете…
Миссис Марчмур нацелила на Чаня свой хрупкий подбородок.
— Его сущность… вкусы Ксонка… близость.
— Куда он направился? — снова спросил Фелпс.
— А куда, по-вашему?
— Он заполучил книгу!
— Найдя эту молодую женщину! — воскликнул Аспич. — Она бежала на поезд! Ксонк знал, что нам не удалось ее поймать и захватить книгу…
Бессвязные слова полковника были именно тем, что требовалось Чаню, но пока он не мог связать их в осмысленное целое. Молодая женщина? Книга?
— Но как Франсис Ксонк мог узнать об этом?
Это был голос миссис Марчмур. Она сделала осторожный шаг вперед и повела культей правой руки.
— Я прочла его мысли, — продолжила она. — Франсис не обратил на нее внимания — он вообще никого не замечает. Я для него — шлюха… полковник — напыщенный дурак… Кардинал Чань — бешеная собака, которую нужно отравить…
— А про детей он знал? — спросил Чань.
Она наклонила голову и внимательно посмотрела на него.
— Не знал…
Веки ее сомкнулись, а тело внезапно замерло. Фелпс и Аспич не сразу поняли, что внимание женщины сосредоточилось на чем-то другом, но при этом оба не знали, что им делать: то ли освободиться из-под власти своей повелительницы, то ли убить Чаня. Чань отмел Фелпса — чиновник был слишком вышколен, чтобы принимать самостоятельные решения, — а вот на Аспича посматривал с опаской. Но полковник тоже пребывал в неуверенности. Неужели болезнь выхолостила его солдатскую решимость? Женщина снова открыла глаза — один слой стеклянной луковицы отшелушился, обнажая другой; влажные синие губы искривились в гримасе отвращения.
— Дети в полном порядке. Их опекает капитан Тэкем, с которым, как я вижу, вы знакомы. Франсис Ксонк бежал из Харшморт-хауса, как побитая дворняжка.
— Ксонк изворотлив, — сказал Аспич. — Он опаснее скорпиона. Мы сильно рискуем, считая, что он повержен…
Чань почти не слушал. Это было похоже на работу интуиции во время схватки — подчиняясь некоему побуждению, устремляешься вперед, хотя здравый смысл велит отступать, бросаешься в атаку, когда любой бросился бы в бегство. В таких случаях боец моментально взвешивает все — положение своих рук и ног, тяжесть клинка, расстояние до каждого противника…
— Наши люди ведут наблюдение за Адриан-сквер, за городскими и загородными домами его брата, за его клубом, банком, портным, за Старым дворцом, его собственными номерами в «Каракалле»…
— В «Каракалле»? — переспросил Фелпс. — У него там номера?
— Да, — ответил Аспич.
— Но это отвратительно.
— Ну… не слишком пристойно.
— До чего это гадко, — гнул свое Фелпс, — до чего мерзко…
— Как и человек, о котором идет речь… — заметил Аспич.
Деревянный стул ударил полковника по ногам, но Чань, швыряя его одной рукой из-под стола, постарался сделать так, чтобы стул не отскочил в сторону миссис Марчмур. Аспич упал, вскрикнув от потрясения и боли, а когда попытался схватить саблю, Чань наступил на клинок. И опять Фелпс оказался слишком медленным: когда он поднял револьвер, Чань уже прикрывался Аспичем, взяв его за воротник.
Миссис Марчмур не шелохнулась.
— Приструните вашего человека, — прорычал Чань, — пока ему не пришла в голову какая-нибудь мыслишка!
Фелпс наклонился и рухнул, как рассыпанная стопка посуды, лицо его сделалось пустым. Тело Аспича обмякло, так что Чань мог рассчитывать на его молчание и сотрудничество.
— У меня есть другие, — прошептала миссис Марчмур. — Они повсюду в доме. Бежать вы не сможете, даже не думайте.
— Кого бы вы ни позвали, они найдут только груду стекла.
— Я могу приказать Фелпсу пристрелить вас.
— Попробуйте.
Он подхватил саблю Аспича и почувствовал отчаянное метание мыслей женщины. Два шага — и Чань схватил ее за голову.
— Если бы я решил покончить с вами, Маргарет, то бросил бы стул не в полковника.
Стеклянная плоть внушала не больше чувств, чем мрамор, а может, и меньше, ведь поверхностью мрамора хотя бы можно восхищаться. Взгляд Чаня проник внутрь на глубину, которую он не в силах был определить, в бездонный бурлящий колодец.
— Конечно, Кардинал… вдруг мы сможем помочь друг другу… наверное, вам столько всего хочется узнать…
