Он повернулся, услышав, как Уиллем выходит из стойла — лошадь у него за спиной выглядела усталой, но здоровой. Парнишка держал в руках что-то, завернутое в холстину.
— Я вытащил, что вы просили, из седельного мешка… — начал он, но замолчал, встретившись взглядом с Чанем.
— Все в порядке, Уиллем, — совершенно спокойным голосом сказала графиня. — Мы с Кардиналом старые друзья.
Чань фыркнул.
— А я думала, что ваши раны смертельны, — сказала она.
— А я думал, что вы утонули.
— Да, наша жизнь — не что иное, как череда разочарований.
Она вытянула пальцы рук, словно проснувшаяся кошка — свои когти. Чань, не отрывая от нее взгляда, обратился к Уиллему:
— Уиллем, ты должен уйти. Положи сверток и иди домой.
Парнишка метнул взгляд на графиню, потом — на Чаня, но не шелохнулся.
— Он не причинит мне вреда, дорогой, — тихо сказала графиня. — Ты можешь делать, что хочешь. Спасибо тебе за доброту.
— Я вас не оставлю, — прошептал мальчик.
— Она тебе не мать! — прокричал Чань, а потом пробормотал: — Ведь у тебя не восемь ног…
Графиня рассмеялась булькающим смехом: казалось, бутылку с темным вином опрокинули горлышком вниз.
— Кардиналу Чаню и мне нужно многое… обсудить. Мне ничего не грозит, дорогой Уиллем. Честное слово.
Парнишка недоверчиво посмотрел на Чаня и медленно положил холстяной сверток. Чань отошел, освобождая ему проход, и дождался, пока мальчик не снимет с дверей засов и не выскользнет на улицу. Чань снова фыркнул и сплюнул на солому.
— Значит, все же не все вокруг вас погибают? Даже если не знать путей к спасению.
— Хотите сказать, что ваше общество менее опасно, Кардинал? Что-то я не вижу мисс Темпл и доктора Свенсона.
Чань показал ножом на второго конюха, все еще неподвижно сидевшего на стуле.
— А что вы сделали с ним?
Графиня с полным безразличием пожала плечами.
— Ничего. Я только что пришла.
— От него несет стеклом, синей глиной. Он околдован осколком синего стекла, чуть не умер от этого.
Брови графини взметнулись.
— Бог ты мой! Синее стекло? Да нет, оно все погибло вместе с дирижаблем.
— Стекло было покрыто трещинами. Конюх заглянул в него. Воспоминания, что были внутри, видоизменились…
— Что ж, такое могло случиться. — Графиня вздохнула, как обиженная школьница. — Я так мало понимаю в этих практических вопросах. Будь здесь граф, он бы объяснил…
— Мозг мальчика поврежден, и, видимо, необратимо.
— Просто ужасно. Он так юн…
— Графиня!
Голос Чаня был резок, нетерпелив. Графиня пренебрежительно махнула изящной рукой в сторону бесчувственного конюха и улыбнулась Чаню — почти сердечно.
— Бедняжка Кардинал… похоже, вы никого не в силах защитить. Конечно, ведь почти все вас боятся или ненавидят… например, эта азиатская шлюха…
Он сделал шаг вперед и тыльной стороной ладони сильно ударил графиню в челюсть. Та подалась назад, но не упала и подняла руку к щеке; в ее глазах горело что-то похожее на удовольствие. Слизнув языком капельку крови с нижней губы, графиня встретила взгляд Чаня.
— Мы должны понимать друг друга, — прошептал он.
— А разве мы не понимаем?
— Нет, — прошипел Чань. — Вы не добьетесь своего.
— Из-за вас?
— Да.
— Вы меня убьете?
— А почему нет — вы ведь убили двух конюхов на севере.
Графиня закатила глаза.
— Двух конюхов?
— Не прикидывайтесь…
— Да когда же я прикидывалась?
— Вы перерезали им горло. Украли лошадь…
— Я нашла лошадь.
— Вы не…
— Хотите ударить меня еще раз? — Графиня неприятно рассмеялась. — А знаете, что стало с последним мужчиной, который в гневе осмелился меня коснуться?
— Могу представить.
— Не думаю…
Чань показал на шкатулку.
— Что это такое? Взято явно не с дирижабля. Вы ведь спрыгнули с крыши кабины.
— Вы уверены?
— Откуда это?
— Ах, сколько эмоций. Я нашла эту коробку, понятное дело, вместе с лошадью.
— Что внутри?
— Понятия не имею. — Она улыбнулась. — Посмотрим вместе?
— Не советую вам доставать оружие, — прошипел Чань. — Советую думать об одном: о том, как легко мне вас убить.
— Теперь-то я точно не стану его доставать.
Она присела и принялась вертеть шкатулку в поисках защелки.
— Не вижу никаких петель, — заметил Чань.
— Да, — согласилась графиня, осторожно нажимая на все уголки подряд. — Хотя я знаю, что она должна открываться…
— Откуда вы знаете?
— Я же ее видела. Прежде чем забрать.
— Только что вы сказали, что «нашли» ее.
— Нашла… взяла… суть в том…
— Вы видели, что там внутри?
— Возможно…
Она посмотрела на Чаня с торжествующей улыбкой, потом сильно нажала на шкатулку. Послышался приглушенный металлический щелчок.
Графиня ухмыльнулась, опустила шкатулку и встала.
— Прошу, — сказала она, отходя в сторону и указывая на вещицу.
Чань подтолкнул ее назад к шкатулке:
— Откройте ее целиком.
— Вы чего-то боитесь?
— Вы сделаете это медленно, а потом отойдете в сторону.
— Столько приказов…
Графиня присела на солому, не сводя глаз с Чаня. Она протянула обе руки к крышке, осторожно взялась за нее, посмотрела на шкатулку, потом снова на Чаня, покусывая губу.
— Если вы настаиваете…
Удар ломом пришелся в боковую часть головы, и Чань упал на колени. Мальчишка замахнулся еще раз, но второй удар Чань отразил, правда ободрав при этом руку и выронив нож. Голова кружилась. Застонав, он закричал на Уиллема — доверчивый идиот! — и вскочил на ноги, моргая от боли. Графиня бросилась к нему с раскрытой и высоко поднятой шкатулкой, обрушила ее на голову Чаня, и тот рухнул на солому.
Несколько мгновений он был не в состоянии пошевелиться — тело и, казалось, даже мысли и чувства стали неподвижны, как насекомое в капельке застывающей смолы. Потом боль огнем пронзила голову. Пальцы его дернулись. Солома колола лицо. Он слышал, как графиня шарит в соломе рядом с ним, но не мог пошевелиться.
