Неожиданно графиня из коридора метнулась в купе. Чань выругался себе под нос и, прыгнув вперед, дернул дверь купе, но графиня успела запереть ее на задвижку. Чань через стекло видел, как она пытается открыть окно. Он саданул ломиком по стеклу, потом очистил проем от осколков. Когда Чань просунул руку в перчатке внутрь, чтобы нащупать задвижку, графиня повернулась и, отчаявшись отпереть защелки, со всей силой ударила плечом о стекло. Стекло треснуло и покрылось сеткой, похожей на паутину окормленного опием паука. Графиня крикнула, отпрянула назад; материя на ее плече уже напиталась кровью. Чань распахнул дверь. Женщина выбросилась через треснувшее окно, вылетела наружу в дожде кинжальных осколков и сверкающей грудой приземлилась на щебенку у путей. Чань подскочил к окну и посмотрел вниз. Графиня встала на четвереньки, ее платье было все в кровавых пятнах.
— Не валяйте дурака! Вам не удастся бежать!
Графиня застонала и диким, отчаянным усилием припустила трусцой, шатаясь, словно в подпитии. Чань с отвращением посмотрел на разбитое окно, очистил его, как мог, ломиком от осколков, пройдясь по нижней части рамы.
Он повернулся вовремя, чтобы увидеть перекрывшую дверной проем темную тень. Воздух внезапно наполнился запахом синей глины. Чань успел поднять лом и отразить удар. Снова послышался звон стекла. Второй удар последовал без промедления, и твердый как камень кулак обрушился на челюсть Чаня, послав того на сиденье. Чань мгновенно перекатился на бок — и осколки посыпались на обивку в том месте, где только что была его голова. Чань перекатился еще раз и замахнулся ломом, целясь в голову нападающего, но тот выставил вперед руку и беззвучно отбил удар, хотя его силы хватило бы, чтобы переломать кость. Однако Чань одновременно лягнул незнакомца в живот. Тот хрюкнул и отступил. Не чувствуя челюсти, Чань с трудом поднялся на ноги, пытаясь разглядеть, кто это — но явно не капитан — вознамерился его убить.
Противник его был высокорослым, одетым в черный шерстяной плащ с капюшоном, надвинутым на лоб. Чань увидел только бледный подбородок, рот с выбитыми зубами, почти черные губы, отливающие чем-то, похожим на кровь… но нет — запах! Это были те же самые синие выделения, что Чань видел на губах Лидии Вандаарифф, когда граф истыкал алхимическими уколами тело обреченной наследницы. Человек зарычал и издал жалкий скрипучий стон, словно между жерновами перемалывалась плоть. Чань бросил взгляд на его руки. Левая, обмотанная материей, сжимала небольшой осколок синего стекла, кромка которого словно щетинилась острыми иглами, а правая рука была загипсована (этим и объяснялась сила удара — Чаню даже показалось, что его челюсть сломана). Но вот паузе пришел конец. Незнакомец ринулся на Чаня, который выбил ломом из его левой руки синее стекло; но загипсованная правая рука нанесла ему такой удар, от которого весь воздух вышел из легких. Через открытую дверь Чань вылетел в коридор и ударился о стену. Нападающий бросился следом — одна его рука тянулась к горлу противника, а другая наносила удары по голове. Чань уронил лом и, скользя ногами по битому стеклу, обеими руками ухватился за холодную, твердую как сталь руку, вцепившуюся ему в горло. Человек приблизился вплотную. Запах синей глины стал невыносимым, у Чаня защипало в горле, и какая-то часть его разума предалась занимательному размышлению: может ли человека рвать, когда его душат. Наконец ноги Чаня обрели опору, и он резко ударил противника головой в лицо, а потом выставил вперед колено, отправив того назад в купе.
Но человек проявил невероятную прыть и снова кинулся на Чаня, ударив ему в плечо гипсовой рукой, словно кувалдой. Спина Чаня будто впечаталась в стену. Человек запустил руку под плащ и извлек оттуда еще один осколок синего стекла длиной с лезвие кинжала.
Выпустив синий фонтанчик из уголка рта, он насмешливо выставил свой кинжал, целясь в правый глаз противника. Бежать Чань не мог — удар пришелся бы в спину, вот и все. Он лихорадочно измышлял ложные выпады и финты, способы контратаки, понимая, что тем же самым занят и другой — целая шахматная партия, разыгранная за одно мгновение.
— Она ускользнула от тебя, — прошептал Чань. — Как и в конюшне.
— Это не имеет значения. — Голос человека хрустел, как измельчитель щебенки.
— Она всех нас переживет.
— Тебя-то уж точно.
— Да и по тебе не скажешь, что ты заживешься на этом свете.
— Да что ты знаешь!
Кулак незнакомца быстро, как пуля, устремился вперед и врезался в стену — Чань успел увернуться, тут же упав на колени, а потом нырнул вперед, обхватил противника за талию и затолкал его назад в купе. Человек зарычал, но трех быстрых шагов Чаню хватило, чтобы припечатать его к раме разбитого окна. С криком перевалившись через подоконник, незнакомец вылетел из вагона. Его нога в сапоге задела лицо Чаня, отчего тот свалился на усеянный осколками пол, а когда поднялся на ноги и выглянул в окно, его таинственный противник уже исчез из виду.
Чань стоял, морщась от боли во всем теле, и пытался перевести дыхание, рвавшееся из груди. Купе было в прискорбном состоянии — окно и дверь разбиты, обивка разорвана, пол исцарапан и засыпан стеклом, растоптанным в мельчайшие кусочки. Чань теперь осознал, что графиня никогда особо не опасалась его, что и в конюшне, и здесь, в поезде, она боялась лишь этого беспощадного убийцу в капюшоне. Спасаясь от него, она побежала из головы поезда навстречу Чаню. А при чем тут капитан? Чань предполагал, что этот искалеченный человек был солдатом капитана, пострадавшим от синего стекла… но теперь понял, что он — а значит, и капитан? — пытался убить графиню. Одним из главных достижений заговорщиков стало проникновение в высшие эшелоны власти, подкуп влиятельных фигур в правительстве и дворце — и все это с таким размахом, что государственная политика отныне служила их интересам. Более того, целый драгунский полк призван был теперь выполнять «неназванные задачи» на службе у дворца. Такое неслыханное решение позволило ключевым фигурам заговорщиков — министру Граббе, графу, Франсису Ксонку, графине — охранять свои сборища закаленными в боях солдатами. Чань нахмурился — в таком случае все произошедшее выглядело бессмысленным. Если поисковый отряд послан дворцом, разве не должен он принять сторону графини?
Где капитан — в одном из вагонов или же едет на паровозе, договорившись с машинистами? Чаню хотелось выпрыгнуть из окна и броситься в погоню за графиней, но он понимал, что остановить капитана, не дать ему рассказать, что они остались в живых (в особенности потому, что непонятно, кому служит капитан), важнее мести. Но в то же время если Чань уедет в поезде, то оставит здесь двух смертельно опасных врагов. И что будет, когда его товарищи доберутся до Карта?
Но кто знает, когда заявятся Свенсон и женщины? Через неделю, а то и больше. Чань увел капитана и Джозефса от деревни — теперь его товарищи будут там в безопасности. Графиня хотела одного — бежать из Карта, а калека продемонстрировал, что для него главное — уничтожить графиню.
Графиня — всего лишь женщина. Если никто не помешает капитану распространять его новость, то на Чаня и его товарищей объявят охоту, сотни людей будут преследовать их повсюду… а он оставил предупреждение в «Горящей звезде»…
