Но сейчас… что с ним случилось? Пуля пробила грудь Ксонка там, в дирижабле… несколько дней назад. Мог ли он спастись с помощью осколка синего стекла, в отчаянии вонзив его в свою рану, чтобы прижечь ее? Дирижабль был обречен, впереди рисовалась лишь смерть. Но если стекло спасло его тогда, то теперь убивало — мучительно, медленно, постепенно.
А что это за книга — всего лишь первое, что попалось под руку Ксонку в последние секунды существования дирижабля? Или он выбрал ее заранее? Поттс заглянул в нее — и потерял разум. Судя по тому, что Свенсон видел в Харшморте, в книгах содержались воспоминания богатых и всесильных… но чьи воспоминания, какого сановника могли привести Поттса в такой ужас? Мог ли его бред о химических препаратах и вязкости иметь отношение к боеприпасам — пороху, взрывчатым веществам? Вдруг в пропавшей книге были воспоминания Генри Ксонка, оружейного магната?
Доктор снова был в Карте — двери закрыты, из труб вьется дымок, обитатели не знают о том, что их стало меньше. Совесть грызла Свенсона, к тому же он вымотался, проголодался, замерз, и его одолевали горести. Этим вечером со станции уходил очередной поезд — неужели Свенсон его уже пропустил? Ксонк тоже наверняка сядет на него. Свенсон внушил себе, что уехать важнее, чем поговорить с вдовами, — в этом случае о смертях заговорил бы весь город.
Нахмурившись, он с любопытством посмотрел на открытую дверь гостиницы… помедлил… и заставил себя идти дальше — печали миссис Доб его мало волновали. Но потом справа он увидел еще одну открытую дверь — темные окна… он заходил в этот дом — здесь лежал убитый отец мальчика. Ничего удивительного, что дверь открыта. Хозяева мертвы, да и при их жизни дом содержался не лучшим образом… Свенсон ускорил шаг, перейдя на трусцу, и добрался до конца улицы, внезапно преисполнившись уверенности, что опоздал на поезд. Где-то далеко в горах завыл волк. Доктор вышел на узкую дорожку, ведущую к станции, и побежал.
Дорожка огибала брошенные старые вагоны для перевозки руды. Холодная пустота и зияющие двери вагонов показались доктору еще одним дурным предзнаменованием — что-то тут было не так. Слякотная дорога вела на гравийную площадку, и Свенсон наконец увидел готовый к отправке поезд: паровоз, прогревающий котел, два пассажирских вагона, открытые грузовые вагоны с рудой и закрытые — с другими грузами.
Перед составом, окружив лежащего на земле человека, стояли люди с фонарями. Они повернулись на оклик Свенсона, глядя подозрительно и неприязненно.
Свенсон поднял обе руки.
— Я доктор Свенсон. Я был здесь вчера с мистером Карпером и мистером Болтом. Что здесь случилось? Кто ранен?
Не ожидая ответа, он опустился на колени и профессионально нахмурился при виде лужи яркой крови, натекшей из глубокой раны на лице. Выхватив тряпку у одного из железнодорожников, доктор с силой прижал ее к ране.
— Кто это сделал? — спросил он.
Послышалось сразу с полдюжины хриплых голосов. Свенсон оборвал их, поняв, что нападение уже достигло цели — отвлекло всех от поезда.
— Слушайте меня. Есть один человек, опасный, твердо решивший уехать на этом поезде, надо его найти. — Свенсон посмотрел на раненого. — Вы видели, кто на вас напал?
Порез на щеке был глубок и все еще кровоточил… все еще кровоточил… рану нанесли не синим стеклом. Тяжело дыша, человек заговорил с трудом:
— Напали сзади… я и не видел…
Доктор снова прижал материю к ране, потом взял за руку одного из стоящих рядом, чтобы тот сменил его. Встав, Свенсон вытер руки о плащ и вытащил револьвер.
— Зажимайте рану как можно дольше — пока кровотечение не прекратится. Придется наложить шов — найдите белошвейку с крепкими нервами. А мы должны найти его — мужчину… а еще, возможно, и женщину…
Железнодорожники озадаченно посмотрели на него.
— Но женщину мы уже нашли, — сказал один.
— Где? Почему вы сразу не сказали? — скороговоркой произнес Свенсон. — Я должен с ней поговорить.
Человек показал на первый вагон. Но другой протянул руку с раскрытой ладонью — на ней лежал маленький багряный камушек.
— Это было у нее в руке, сэр. Женщина мертва.
Глава четвертая
ПОРЧА
Мисс Темпл не издавала ни звука. Она слышала прерывистое дыхание человека в дверях, но не могла понять, что тот делает — поднимается в вагон или нет. Рука графини плотно лежала на ее губах.
Снаружи донесся крик одного из железнодорожников. Тень удалилась под едва слышный хруст гравия. Мисс Темпл попыталась было выглянуть в дверь, но графиня резко осадила ее. Минуту спустя раздался звук еще чьих-то шагов, в створе дверей столпились люди и стали выражать недовольство зловонием, а потом, словно внезапный выстрел из пушки, послышался громкий хлопок закрываемой двери. Еще одна мучительная минута (графиня проявляла необыкновенную осторожность) — и наконец рука перестала зажимать рот мисс Темпл.
Мисс Темпл развернулась спиной к бочкам и подняла нож. Сердце ее колотилось. В вагоне было темно, словно стояла беззвездная ночь.
— Подождите… — прошептала графиня. — Еще немного…
Поезд дернулся, мисс Темпл и бочки за ее спиной покачнулись. Состав стал набирать скорость, уже без рывков.
Графиня громко рассмеялась, потом вздохнула — приятный, легкий звук.
— Можете убрать нож, Селеста.
— Не уберу, — ответила мисс Темпл.
— Прямо сейчас у меня нет повода вам вредить — есть я не хочу, да и подушка из ваших прекрасных волос не сильно мне нужна.
Графиня снова рассмеялась и принялась шарить в темноте. Потом она зажгла спичку и поднесла ее к белой парафиновой свече, которую вставила в щель между досками пола.
— Хотелось бы поберечь свечу, — сказала графиня, — но свет поможет нашим… переговорам. Краткосрочное взаимовыгодное соглашение будет способствовать приятному путешествию.
— Какое еще соглашение? — прошипела мисс Темпл. — Не представляю.
— О самых элементарных вещах. О том, например, что мы доверяем друг другу и можем лечь спать без опасения никогда не проснуться.
— Но вы же лгунья, — сказала мисс Темпл.
— Неужели? И когда я вам солгала?
Мисс Темпл задумалась на мгновение, потом шмыгнула носом.
— Вы злобная и жестокая.
— Но не лгунья, Селеста…
— Вы лгали другим — графу и Франсису Ксонку! Вы лгали Роджеру!
— Только не Роджеру, моя дорогая, — никто ему не лгал. Что касается Франсиса и Оскара, согласна. Но друзьям принято лгать — если у вас есть друзья, то вы знаете, что это основа дружбы. Однако лгать врагам… жизнь стала бы слишком пресной.
— Я вам не верю.
— С вашей стороны было бы глупо мне верить. Но все же я предлагаю вам сделку. Пока мы делим этот вагон, я не причиню вам вреда.
