— Аделина увлекалась любовной магией, — пояснил Себастьян. — На самом деле она подозревала, что жених холоден к ней, поэтому пыталась возбудить его желание при помощи специальных средств. Ну, знаешь, из числа той чепухи, которые продают шарлатаны на лотках из серии «все за медяк».
— Масло! — выдохнула я, вспомнив книжонку, которую мы нашли в гостиной. — Аделина использовала особое масло!
— Да, собиралась сделать первую брачную ночь незабываемой. — Себастьян невесело усмехнулся. — А потом забыла или не успела принять ванну перед предполагаемым разоблачением брачного афериста. Огонь и масло — не лучшее сочетание. Даже никакой магии не потребовалось. Бедняжка сгорела в мгновение ока.
— Вы были там?
— Меня никто не видел. — Себастьян встал и отошел к окну, за которым плескалась ночная мгла. — Но я действительно был там. И видел все от первой секунды до последней. А еще я видел, как Николас бросился не к невесте, а к дверям, когда все началось. Это стало наилучшим признанием его вины. Я настиг его в какой-то комнатенке. Не стал марать руки и слушать его оправданий — просто ударил чарами. И ушел, ни капли не сомневаясь, что утром за мной придут следователи полицейского управления. Тогда у меня и в помине не было таких связей и защиты, как теперь. Но мне было все равно. Я приготовился к вечной ссылке на рудники, поскольку винил в смерти Аделины прежде всего себя. Однако мне повезло. Оказывается, не только я поспешил отомстить мерзавцу за Аделину. Самуэль вряд ли понял, что вонзил нож в уже мертвое тело — слишком был потрясен обрушившимся на него горем. Затем он закрыл комнату от посторонних, похоронил дочь и заколотил дом, после чего навсегда уехал. В тех краях люди суеверны. К моей удаче, за десять лет так и не нашлось смельчака, решившего ради выгоды обыскать дом с привидениями.
Себастьян замолчал. В отражении стекла я видела, как он кусал губы, уставившись невидящим взглядом куда-то вдаль. И неожиданно мое сердце болезненно дрогнуло при виде этой картины. Что скрывать, мне не нравился мой новый начальник. Раздражала его наглость, самоуверенность, но более всего — его поведение. Порой мне хотелось надавать ему хлестких пощечин, показывая, что с девушкой из приличной семьи так нельзя обращаться. И однажды я свое желание исполнила, правда, Себастьяна это не особо смутило, лишь позабавило. Но сейчас мне было его по-настоящему жалко. Я еще никогда и ни у кого не видела такой глухой отчаянной тоски, которая плескалась в его глазах невыплаканными слезами.
— Вы не могли знать, что задумал Николас, — кашлянув, тихо проговорила я, пытаясь хоть как-то утешить его. — Так в чем же ваша вина?
— В том, что я не вернул ее. — Себастьян обернулся ко мне. Тяжело оперся рукой о подоконник, словно опасался, что ноги откажутся служить ему, и медленно продолжил, вколачивая слова в воздух между нами: — Беатрикс, я испугался. Однажды я спас Аделину из мира мертвых. Она умудрилась где-то подцепить черную лихорадку. Ты ведь знаешь, эту дрянь до сих пор не научились лечить магией. Да что там — целители никак не поймут, как же именно передается эта болезнь. Из всей семьи она может поразить лишь одного и не тронуть других. Но этот один будет обречен умереть в страшных мучениях, в буквальном смысле сгнив заживо. Говорят, это своеобразное испытание богов, которое они ниспосылают особо отличившимся смертным. А я более чем уверен, что это проклятие. Изысканный и в то же время жесточайший способ убийства на расстоянии, при котором почти невозможно отыскать виновных. Видно, кому-то настолько не нравилось семейство Криас, что он вымолил у Альтиса столь страшную кару. И в этом не было ничего удивительного — нейн Винсон в те времена, несмотря на почтенный возраст, оставался весьма могущественным некромантом, а у этой братии всегда врагов хватает. Смерть горячо любимой внучки у него на руках от столь мерзкой болезни послужила бы для него наихудшим наказанием. И это горе он унес бы с собой в могилу. Я поднял все свои связи, стараясь разыскать того, кто мог бы пойти на договор с богом мертвых, чтобы наказать давнего врага. Но у меня было слишком мало времени. Да и ниточка оборвалась в самый неудачный момент… В общем — не суть. У заболевшей Аделины оставалось всего два дня.
— Не найдя заказчика преступления, вы решили поговорить с исполнителем? — понятливо спросила я, когда Себастьян сделал долгую паузу после длинной тирады. — Так сказать, зайти с другой стороны, верно?
— Да. — Тот медленно кивнул. — Я вызвал Альтиса. И мне пришлось пойти на сделку ради жизни Аделины.
— Какую же?
Себастьян молчал так долго, что я подумала, будто он проигнорирует мой вопрос. Поэтому не сумела сдержать испуганного вскрика, когда вдруг он качнулся ко мне, и неожиданно оказалось, что я почти упираюсь носом в его грудь, настолько близко мы стоим друг к другу. При всем желании я была не в состоянии объяснить, как такое произошло. Движения Себастьяна слились в одну размытую тень — столь быстро он преодолел разделяющее нас расстояние. Почему-то вспомнились слова нейна Винсона о том, что Себастьян давно и прочно двумя ногами стоит в сумеречном мире. Интересно, не это ли служит объяснением его столь удивительных и зачастую пугающих способностей?
— Помнишь наш разговор в кабинете его величества короля Альберта? — тем временем сухо спросил Себастьян, придерживая меня одной рукой и тем самым не давая улизнуть в сторонку.
— Еще бы, — пробормотала я, прежде всего подумав, что Себастьян намекает на наш поцелуй, произошедший после той злополучной аудиенции, и гадая, успею ли выплеснуть вино ему в лицо, если он вздумает приняться за старое.
— Тогда я сказал, что буду вынужден убить тебя, если когда-нибудь ты узнаешь про мой давнишний позор. — Себастьян, словно прочитав мои мысли, отнял у меня бокал и легко откинул в сторону. Тот покатился по светлому пушистому и наверняка очень дорогому ковру, оставляя за собой кроваво-красный след пролитого вина. Однако Себастьян не обратил на это ни малейшего внимания, продолжая смотреть на меня с непонятной требовательностью во взгляде.
— Я помню, — сипло проговорила я, борясь с неожиданным спазмом волнения и страха в горле. Что это значит?
Себастьян положил и вторую руку мне на талию, не позволяя отстраниться. Правда, меньше всего это напоминало объятия. Я почему-то была уверена, что при особом желании он способен переломить мне позвоночник — просто взять и чуть сильнее сжать пальцы. И сейчас раздумывает, стоит ли так поступить.
Однако после нескольких томительных секунд ожидания Себастьян чуть ослабил хватку. Наклонился и прошептал, глядя мне в глаза:
— Беатрикс, в данный момент ты являешься, пожалуй, единственным человеком в Итаррии, который знает о моем прошлом так много. И сейчас я собираюсь рассказать тебе свою самую большую тайну. Ты понимаешь, чем тебе это грозит?
— Да я не настаиваю! — принялась я отнекиваться, с ужасом осознав, что если он продолжит откровенничать, то мне точно не видать спокойной жизни. — Я ведь такая болтушка, мне ни в коем разе нельзя доверять никакие секреты. Поэтому я ничего не желаю знать по поводу вашего договора с Альтисом! — И прикусила себе язык, заметив, каким обжигающе холодным огнем вспыхнули глаза Себастьяна от моей последней фразы.
