— Расплетаю косу.
Байрон закрыл глаза и сделал резкий вдох, словно мог втянуть в себя ее запах.
— В том, как женщина распускает свою косу, есть что-то эротическое. Ты сняла свои слаксы?
— Блузку, — призналась она без колебания. Это было частью ее сна. Он был далеко, и это была безобидная игра. И она отвлекала ее от размышлений об ужасе быть почти убитой. От того, что кто-то ненавидел ее настолько сильно, что захотел лишить жизни. Кончики пальцев Антониетты прошлись по возвышенности ее груди. Та ныла от желания ощутить прикосновения Байрона. Она еще никогда так не желала мужчину. — В этом нет никакого смысла.
— В этом весь смысл.
Она никогда не разговаривал с мужчиной таким способом, причем он даже не был ее любовником. Она никогда не краснела, не заикалась или намеренно не соблазняла мужчину. Байрон ни разу даже намеком не показывал, что заинтересован в ней больше, чем в простом друге. Она могла бы просто выставить себя идиоткой, но это не имело значения. Он стал ее одержимостью.
Когда она шла по покрытому кафелем полу в ванной, перед ее глазами без всякого предупреждения вспыхнули яркие картины. Блики ослепительно-красного и желтого цветов. Она вскрикнула, инстинктивно зажмуриваясь. Цвета оказались такими яркими, что почти причинили ей боль, заставили почувствовать себя плохо.
— В чем дело?
Она растерялась, замерев на одном месте, не в силах сказать, где именно находится в своей собственной ванной.
— Я что-то увидела. Цвета. Красные и желтые. Словно тепловое изображение.
— Сделай глубокий вдох, твое сердце бьется слишком быстро. Ничего страшного не случилось. Позволь картинам уйти. Вероятно, ты видишь то, что вижу я. Наша связь необычайно сильна. — Байрон подавил зловещее рычание, возникшее в его горле, шерсть у него на загривке встала дыбом. Он вновь принял человеческий облик и склонился над ее спящим кузеном.
Антониетта осторожно открыла глаза и увидела успокоительную темноту.
— От этого мне стало так плохо. Как странно. — Вместо того чтобы воспользоваться многовековым, но теперь модернизированным бассейном для принятия ванн, Антониетта наполнила свою собственную ванну и добавила в нее ароматическую соль. Ей хотелось почувствовать себя сегодня красивой, ей было необходимо почувствовать себя красивой.
— Ты где? — она не хотела оставаться в одиночестве. Несмотря на всю свою браваду, она была страшно напугана событиями сегодняшнего вечера, и ей хотелось ощутить успокаивающее присутствие Байрона. Она стянула влажные слаксы и аккуратно сложила их на трюмо. Простые действия по снятию бюстгальтера и трусиков заставили ее почувствовать себя сексуальной. Соблазнительной сиреной.
Она ступила в ванну и блаженно опустилась в горячую воду, позволяя своей голове откинуться на бортик.
— Я стою над твоим кузеном Полом. Он спит очень крепко, и я не думаю, что это нормально. Мне потребуется несколько минут, чтобы обследовать его. Окна в твоих комнатах закрыты и стоят на сигнализации?
Ее грудь колыхнулась по поверхности ароматной воды, поскольку она расслабилась.
— Я не подумала проверить. Но сделаю это, прежде чем лечь в постель.
— Ты не ощущаешь странный запах? Дикой кошки. Крупной породы.
Антониетта выпрямилась, вода каплям потекла вниз по ее коже.
— Думаешь, должен быть запах? Что заставило тебя спросить меня об этом?
Байрон молчал, анализируя ее голос. В нем слышался страх. Страх был в ее сознании, но ее барьеры были целыми и сильными. На мгновение он подумал было пробиться сквозь них, чтобы добыть необходимую ему информацию, но она была его парой, а он слишком хорошо выучил, как опасны бывают попытки силой или манипулированием добиваться своего.
«Терпение, — напомнил он сам себе. — Карпатцы, прежде всего, славятся своей выдержкой».
Антониетте не сбежать от него, особенно теперь, когда он нашел ее. Только он не предполагал, что опасность таится в ее собственном доме.
— Байрон? Почему ты думаешь, что я могла бы почувствовать запах дикой кошки?
Она казалась встревоженной. Впервые ему захотелось увидеть ее глазами, что окружает ее. Он чувствовал текстуру через нее, но не видел никаких картин, которые могли бы ему помочь. Ему придется полагаться на чувства. Эмоции все еще были несколько чуждыми и всепоглощающими для него. Это делало его опасным и ставило на грань потери контроля.
— Я чувствую присутствие кошки здесь, в его комнате. Также я ощутил запах этого создания в комнате твоего дедушки, — честно ответил он, поскольку она являлась его Спутницей жизни. Но инстинкты твердили ему, что она знает что-то, неизвестное ему.
— Ты с Полом или с Франко?
— С Полом.
Вновь долгое молчание. Байрон настроил свой острый слух, чтобы найти ее комнату. Чтобы услышать всплески воды, если она возбуждена. Он с тихим стоном закрыл глаза, представляя ее роскошное обнаженной тело в ароматной воде. Ее шелковистые волосы будут окружать ее, являясь соблазном, которому он никогда не сможет противостоять.
Все его тело сжалось, напрягаясь от болезненного желания. Антониетта. Как же сильно он хотел ее. Как мучительно было ждать. Он смаковал каждый момент, проведенный с нею. К нему благодаря ей вернулись творческие способности, так давно утраченные.
— Это Пол? Это от него несет кошачьим запахом? — В ее голосе слышалась какая-то уклончивость, словно она опасалась предать кого-то… или что-то, что было ей дорого. Что-то, что лежало в основе ее страха. Она пыталась спрятать это, но не совсем успешно.
Байрон склонился над Полом, исследуя каждый дюйм его тела, обращая внимание на ногти, руки, ища царапины, любые маломальские признаки, которые бы указывали, что он участвовал в нападение на дона Джованни и его внучку. Но лишь на внутренней стороне его левого предплечья виднелась одна длинная царапина. Она выглядела свежей и воспаленной.
— Байрон! Пожалуйста, от него пахнет кошкой?
Палаццо Скарлетти и семья, обитавшая в нем, имели столь же много секретов, как и его собственный народ. Байрон сделал глубокий вдох. Запах кошки просто пропитал комнату. Было трудно сказать, шел ли он от Пола или нет.
— Понятия не имею. Здесь повсюду разит кошатиной. Если это не от Пола, то кошка должна быть где-то здесь. У вас есть большие кошки, или ты знаешь, кто их держит?
Внезапно его отвлек легкий звук снизу. Байрон поднял голову и его темные глаза вспыхнули с внезапной угрозой. Кто-то поднимался вверх по длинной изогнутой лестнице. Тихими бесшумными шагами. Крадущимися. Шелест материала по толстым перилам показался Байрону слишком громким. Небольшая волчья улыбка смягчила жесткие уголки его рта. Не пытаясь выяснять, он просто замер в темноте, ожидая, когда его жертва войдет.
