Пришли Вилли Брент и Дейн Гринберг.
— Поджигатель дорого заплатит за это, — сказал Дейн.
— Никто не может безнаказанно обижать двух М, — вторил ему Вилли.
Мередит любила, когда их так называли.
— Хорошо быть любимицей школы. Все равно, что стать королевой выпускного бала, — сказала она Мэллори.
— Для этого надо вести себя как фифочка и сделаться настолько популярной, что какой-то псих захочет тебя сжечь.
Мэллори терпеть не могла, когда кто-то бросался ее защищать. А теперь каждый только тем и занимался. Даже отец расхаживал по дому, потрясая сжатыми кулаками и обещая набить виновнику морду. Как будто Тим Бринн способен на такое!
Преобладало мнение, что поджигатель — кто-то из местных, кто-то из знакомых, кто-то из жителей городка.
Мэллори и сама склонялась к этой мысли. Ей почему-то казалось, что пожар устроил Дэвид Джеллико. Он никому не хотел причинить вред. Просто, напугав Мэллори, он намеревался таким образом отомстить ей за взбучку, которую получил два года назад на дне рождения Ким.
Она поделилась своими подозрениями с сестрой.
— Не думаю, чтобы он имел хотя бы малейшее представление о том, чем закончится такая проделка. В любом случае, он осел.
— Сама ты ослица! — негодовала Мерри. — Говорить такое — гадко и глупо. Бонни — лучшая подруга мамы.
— Из этого не следует, что Дэвид не может быть шизом.
— Он встречал Новый год с Дейдрой Брэдшоу в Дептфорде, — сказала Мерри. — Они приехали туда около девяти часов вечера. Дейдра такая красавица… Мне будет трудно отбить у нее Дэвида.
— Это не алиби. У него оставалась уйма времени для поджога, — не согласилась с сестрой Мэлли.
— А может, ты влюбилась в него и просто ревнуешь? Что за бред ты несешь! Представляю, как Дэвид останавливает машину и говорит Дейдре: «Сейчас я подожгу дом Кевина Бринна, а потом мы поедем тусоваться».
Мэлли сдалась.
Сестры пропустили две первые недели второго семестра, но без последствий. Все учителя были предельно предупредительны и не заставили их отрабатывать пропуски. Многие даже дали им конспекты проработанного в классе материала. Мальчики вились вокруг Мерри и носили за ней сумку. Она чувствовала себя средневековой принцессой, руки которой добивается множество претендентов. Впрочем, внимание и забота окружающих были недостаточной компенсацией за неучастие в выступлениях команды черлидеров.
Ее рука шла на поправку. Шрамы сходили медленно, но неуклонно. С каждой неделей повязка уменьшалась, открывая все новые участки здоровой кожи, которую мама заботливо обрабатывала антибиотиками и гелями. Но пальцы пока еще не слушались Мерри. Карандаш выпадал из рук, поэтому учителя сами записывали ее ответы.
Природный оптимизм Мередит не давал ей погрузиться в черную меланхолию. Она поддерживала форму, готовясь к соревнованиям в марте. Во время тренировок Мерри сидела на скамье: маленькая героиня, чья перебинтованная рука была незаметна на фоне белой униформы черлидера с большой зеленой буквой R на груди. По утрам она занималась в гимнастическом зале: прыгала, делала шпагат и растяжки, упражняла ноги на тренажерах. Мерри соблюдала осторожность, оберегая больную руку. Вместе с командой она отрабатывала движения рук и хореографию под музыку, но пирамида или простая балансировка на руке были под запретом. (Еще задолго до того как Мередит достигла возраста, когда дозволены сложные гимнастические упражнения «высшего пилотажа», девочка тайно отрабатывала их с Келленом Фишем.) До пожара тренер Эверсон скрепя сердце разрешала Мерри головокружительные кульбиты.
— Это твой входной билет в колледж, — говорила она каждый раз, когда Мередит, сделав сальто, падала на руки Келлену, а потом оказывалась на вершине пирамиды в образе статуи Свободы.
Теперь любые сложные фигуры были под строжайшим запретом. Кейтлин Андерсен стала капитаном, а Кили Карзняк — «птичкой». Мерри ужасно им завидовала.
Однажды вечером они с Ким лежали на кровати и ели пиццу. Мерри предпочитала хрустящие края, а Ким мягкую середину, поэтому им вполне хватало одной пиццы на двоих. Стояла теплая погода, и окна спальни были открыты настежь. Подруги обзвонили всех знакомых и теперь бездельничали. Было еще рано, не больше девяти вечера.
— Я хочу тебе кое-что сказать, — начала Ким.
— Говори.
— Ты не обидишься?
— Нет.
— Тебе очень не везет, — сказала Ким. — Ты делаешь людям добро, а в ответ на тебя сыплются одни несчастья. Как будто тебя прокляли. Не по-настоящему, конечно, но…
— Не одни только несчастья, — не согласилась с ней Мередит. — Я спасла брату жизнь. Это большое счастье.
Слова эти не прозвучали убедительно даже для нее самой.
— Мэллори говорит, — продолжала Мерри, — что это был мой долг — спасти Адама. Ничего героического в моем поступке нет. Во время покорения Дикого Запада я бы уже пару раз спасла жизнь младшему брату.
— Ты так думаешь?
— Не я, Мэллори. Сестра считает, что взрослые не правы. Мы с сестрой — не герои, мы просто выполнили свой долг.
— Не герои?! — смахивая непрошеную слезу, воскликнула Ким. — Посмотри на себя! На кого ты похожа!
— Спасибо! — хмыкнула Мерри.
— Я не то имела в виду, — извинилась Ким. — Этот ожог пройдет. Просто жаль, что… ну… я тебе сочувствую. Ты сейчас похожа на героиню реалити-шоу.
Вошел Дэвид. На плечах — кожаная куртка. Не черная байкерская или белая гангстерская, а коричневая, стильная, немного пижонская. Дэвид в этой куртке казался Мерри просто неотразимым. Он напоминал ей старые фотографии Чарльза Линдберга
[3]
из учебника истории: стройный, высокий, мускулистый, голубоглазый и светловолосый, похожий на северогерманского языческого бога. Бывают ли среди итальянцев блондины? А может, Дэвида усыновили? Нет. Мама говорила, что Бонни забеременела через год после того, как они познакомились. Обе молодые женщины только начинали работать медсестрами в хирургическом отделении городской больницы. Внешность Дэвида была… идеальной. Конечно, Ким тоже симпатичная, но ей далеко до брата. Под куртку Дэвид надел белый облегающий мускулистое тело свитер, ткань которого, если бы Мередит набралась смелости прикоснуться к ней, показалась бы маслянистой на ощупь. Как ей хотелось сейчас дотронуться до его груди!
— Ты не похож на итальянца, — сказала Мерри, сворачиваясь клубочком, как нежащийся на солнышке котенок.
— Похож. Северные итальянцы у подножия Альп светловолосые.
— Ты говоришь по-итальянски?
— Брат его учит, — вмешалась Ким. — Он записался на курсы дистанционного изучения латыни, итальянского и японского языков. Наш папа немного говорит по-итальянски, а дедушка с трудом общается по-английски.
