«Но где же Дэвид? Где он сейчас?»
Если бы только она могла закрыть руками глаза своего разума и перестать видеть… перестать… перестать… перестать…
Ужасно и невероятно! Похоже на безумие! Даже подумать о таком немыслимо!
Небольшой песик черно-белой масти. Красивый ошейник. Лапы беспомощно дергаются. Из пасти капает слюна. Веревка все туже и туже затягивается вокруг шеи бедняги. Дэвид — если вообще мыслимо, чтобы такое мог совершить знакомый с детства Дэвид! — медленно затягивает петлю на шее собаки. Переброшенная через ветку веревка ползет вверх. Задние лапы отрываются от земли…
Мэллори знала этого несчастного пса, видела его раньше. Она снова попыталась избавиться от навязчивого образа. Это случится! Это скоро случится! Это Мэлли знала наверняка. Сердце ее начало неистово биться. Стало трудно дышать.
— Тебе нехорошо? Ты чувствуешь слабость? — обеспокоенно спросила Кэмпбелл.
— Нет, мама, со мной все тип-топ. Только есть очень хочется, — стараясь придать голосу капризные нотки, ответила Мэлли. — Я устала сидеть.
Боже! Не желая выдать себя, она собрала волю в кулак. Видение обожгло ее. Скалы и деревья… Что на заднем плане? Холм? Обрыв? Она не узнала местность, хотя чувствовала нечто неуловимо знакомое. Мысли путались.
— Мама! Доктор Стаатс! У меня с самого утра крошки во рту не было. Вчера вечером я переела той бурды, которой нас кормили за ужином в гостинице. Меня подташнивало за обедом, и я ничего не ела. Потом проголодалась, но очереди перед стойками оказались такими длинными, что смысла стоять не было. Должно быть, от голода я и упала в обморок.
— Ладно, — сказала Кэмпбелл, — сдадим кровь и поедем перекусить в «Фрэндлиз».
— Я хочу тосты с сыром… Такие делаешь только ты… Давай поедем домой, — не согласилась Мэллори. — Я сдам кровь завтра. Не хочу ехать в больницу сегодня. Пожалуйста, мама!
— Помню, в детстве ты, когда болела, всегда просила меня сделать тосты с сыром, — погладив ее по голове, сказала Кэмпбелл.
Мэлли чувствовала себя моральным уродом. Она нагло лгала матери!
— Да, мама, — борясь с неприязнью к себе, подтвердила Мэллори.
Мягкость дочери победила решимость Кэмпбелл.
— Хорошо, — сказала она. — Мы поедем домой.
Как только ноги Мэлли коснулись крыльца, она, не обращая внимания на крики матери, помчалась в свою спальню.
— Послушай, принцесса грез, — вырывая мобильный телефон из руки Мередит, спросила она, — где Ким?
— Ей надо было домой. Приехали ее дедуля с бабулей. Расскажи лучше, что с тобой стряслось. Ты прямо-таки повисла на Вильяме.
После окончательного примирения с Вилли Мередит упорно называла его только так, полагая, что имя Вильям придает и ему, и ей больше взрослости.
«Если бы…» — мелькнуло в голове Мэллори.
— Мне все равно, что я упала в объятия твоего драгоценного принца Вильяма. Меня волнует другое. Ты знаешь, что Дэвид задумал убить собаку?
— Ну, Мэлли… Извини, конечно, но ты спутала меня с жителем твоей родной планеты.
— Он собирается убить собаку Санди Скаво по кличке Пипин… Я знаю. Мне пришло это в голову по дороге домой.
— Ты сбрендила!
— Мерри, я в своем уме! Я не знаю, что происходит и почему ты не видишь того, что вижу я, но я уверена, что увиденное мною произойдет в ближайшем будущем.
— С тобой разговаривает внутренний голос? — снова открывая телефон, рассеянно спросила Мерри.
— Нет! Я вообще ничего не слышу… ни звука! — Глаза Мэллори наполнились слезами. — Я просто знаю, что это должно произойти. Так было и с пожаром в доме дяди. Когда меня посетило видение, я потеряла сознание! Если не веришь, спроси у мамы. Я провела час в клинике!
Она даже не осознавала, что перешла на крик.
— Она потеряла сознание, — раздался снизу голос мама. — Ты хочешь тосты с сыром? Какой сыр — швейцарский или чеддер?
— Швейцарский! — отозвалась Мерри. — И не очень зажаривай хлеб.
— Я спрашиваю не тебя, Мередит! — крикнула в ответ Кэмпбелл. — Если ты не прекратишь фокусничать во время выступлений, твоя попа будет того же цвета, что и тост.
Она поднялась по лестнице.
— Мама, врач сказала, что мне надо хорошо питаться, — напомнила ей Мэллори.
— Подожди, я займусь тобой позже, — сказала Кэмпбелл и, посмотрев на Мерри, добавила: — А с тобой я еще поговорю.
Обе девочки чувствовали себя скованно до тех пор, пока за матерью не закрылась дверь.
— Почему родители сердятся на меня?! — пробурчала Мередит. — Я ведь все сделала правильно.
— Бога ради, Мерри! Как ты можешь думать об этом сейчас? Как тебя может заботить черлидинг? Быть может, Пипина убивают прямо сейчас? Я не шучу! — набросилась на сестру Мэллори. — Позвони Ким. Спроси у нее, где сейчас Дэвид.
— Не буду.
— Тогда я позвоню.
— Нет!
Мэллори достала свой мобильный телефон.
— Я ей все расскажу.
— Валяй! — взбешенно бросила Мередит.
Глядя на сестру, она вдруг поняла, что дело зашло слишком далеко. Мэллори выглядела невменяемой. Мерри показалось, что мир начинает разваливаться у нее на глазах.
— Позвони Санни! — взмолилась Мэлли. — Позвони!
Сложив мобильный телефон, она швырнула его в дальний угол комнаты.
— Спокойно… спокойно… Не буянь…
— Чего вы ругаетесь? — раздался с лестницы голос отца. — Мама готовит тосты с сыром, а вы ссоритесь, как две дикие кошки. Закройте рот и успокойтесь. Слышите? Мередит! Мэллори!
Они замолчали, зная, что так отец скорее вернется в кухню.
Мередит позвонила Санни Скаво, а Мэлли стояла рядом, прислушиваясь.
— Она… А-а… — Потом Мерри спросила: — Когда они вернутся? Точно? Просто передайте Санни, что я звонила. Спасибо. Ее нет дома, — повернувшись к сестре, сказала Мередит.
— И скоро она вернется?
— Они с братом…
— Гуляют?
— Пипин сбежал… Но он всегда находит дорогу домой.
— На этот раз он не вернется, — твердо заявила Мэллори.
Мерри старалась не смотреть в глаза сестре, боясь увидеть в них осуждение, но мысли Мэлли били по ее сознанию подобно кулакам.
Обратной дороги нет
Близнецы обычно ходили в церковь по воскресеньям.
Кэмпбелл была пресвитерианкой, а Тим католиком. Скрепя сердце она позволила воспитывать своих детей в католической вере, но взамен настояла на том, что по воскресеньям отвозить их в церковь будет исключительно Тим. Когда выдавалось свободное от работы воскресенье, Кэмпбелл любила понежиться в постели.
