— Чепуха все это, прошу меня простить, — холодно произнес я.
— Если бы ты был ребенком, я понял бы твои мотивы, но детство уже позади. Пора прозреть.
Он оставил меня спустя три дня. Совсем одного в пустынном месте. У меня был дневник, куда я мог записывать свои переживания. Я попытался нарисовать Тиан. Затем начал собирать цветы, чтобы отвезти их в подарок маме. Но закончилось тем, что я сплел венок, задумав преподнести его Рори. Я вытащил все шнурки из ботинок, чтобы закрепить разные детали. А потом я заснул. Должно быть, проспал часов четырнадцать. Проснулся я под раскаты грома. В дерево, которое находилось в двух футах от меня, ударила молния. Я начал лихорадочно собирать вещи, пытаясь развязать шнурки. Но легче было бы снять спираль с переплета телефонного блокнота, честное слово. Я завернулся в пончо и сел на открытом пространстве, чтобы меня не убило молнией. Я надеялся, что Лейф с минуты на минуту явится за мной. Однако я просчитался. Впереди у меня было двадцать часов, которые мне предстояло прожить в полном одиночестве. У меня были нож и банка бобовых. Любой на моем месте поддался бы панике. И я начал выть. Я кричал в перерывах между раскатами грома, на случай если Лейф находится неподалеку.
— Лео! Ты подлец и негодяй, каких свет не видывал, но я тебя прощаю, — орал я. — Ты для меня человек-невидимка. Ты неудачник! Подлый, ничтожный человек!
Я довел себя до истерики, как Рори, и думал, что меня сейчас вырвет, но все равно продолжал кричать:
— Ты почему не хотел меня видеть, Лео? Почему меня бросил, Лео? Папа, почему ты уговорил Каролину, а не меня? Папочка!!! Как же так могло получиться? Я тебя любил, а ты не захотел никого из нас. Я думал, что ты вернешься, что ты одумаешься, а вышло все так… Папа! Почему?
Сколько шел дождь, столько мое сердце и разрывалось от криков. Я свалился от усталости. Когда я проснулся, то Лео… нет, конечно, Лейф, был рядом и обнимал меня за плечи.
— Ты молодец, старина, просто молодец, — проговорил он. Как же я все это ненавижу!
Когда мама прилетела за мной, она выглядела сияющей и счастливой. Я решил, что за этим что-то должно стоять.
Но я и подумать не мог, как обернулась жизнь.
Публикация книги стихов, которую ей обещали, сама по себе была новостью, но этот Мэтт… Мама настолько была поглощена переменами в своей жизни, что едва ли заметила, насколько изменился за это время я. Она проболтала всю дорогу, пока мы летели в самолете. Я ощущал себя словно после плена. Я был выпотрошен, но освобожден. Я знал, что когда-нибудь пойму всю глубину происшедшего, но не знал, сколько времени на это уйдет.
Дома я первым делом поцеловал Рори, потом съел две большие пиццы и завалился спать.
Когда я проснулся, он был в доме.
Мэтт.
Я хотел немного прийти в себя и понять, что нового случилось в моей жизни, надеясь сделать это без посторонних помех, однако он стоял передо мной. Надо признать, Мэтт был отличным парнем. Но, с другой стороны, я виделся с ним всего пару раз. Теперь же мне предстояло узнать его в новом качестве. Это было более чем странно. Он провел у нас несколько выходных. Хотя они спали в разных комнатах (я знал это, потому что мама стирала два комплекта постельного белья), я видел, что Мэтт очень дорог маме. Я и представить не мог, что она сможет пустить в свою жизнь еще одного мужчину. Ведь раньше она была преданна Лео душой и телом. Бабушка и дедушка относились к ней не просто как к невестке, а как к родной дочери, поэтому она учитывала и их мнение. Мэтт, спросил, поеду ли я с ним к бабушке и дедушке. Я пожал плечами. Он начал настаивать. Я согласился. По дороге Мэтт, спрашивал о моей поездке, а потом поинтересовался, как я отношусь к тому, что он женится на Джулиане.
Я сказал, что не могу управлять чужой жизнью, даже если речь идет о родной матери.
Но я подумал, что он многим рискует.
Мы забрали у бабушки вещи, которые я должен был передать маме накануне свадебной церемонии. Это была кружевная шляпка, сделанная еще бабушкой моей бабушки. Маме предстояло надеть ее к кружевному кремовому костюму.
По дороге назад мы заскочили в кафе перекусить, и Мэтт, спросил меня, собираюсь ли я в школу. Я ответил, что в данный момент знаю только одно: я хочу остаться у бабушки и дедушки. Он не возражал.
Когда мы появились в дверях, моя мама совершенно неожиданно для меня, да и для себя, кажется, тоже, начала плакать. Она сказала:
— Ты такого же роста, как Мэтью. Я посмотрел на него. Так и было.
Мэтт все время висел на телефоне, подготавливаясь к свадьбе, но ничего не рассказывал нам.
Затем однажды мы отправились к Конни. Она собиралась вручить моей маме особый талисман, который мама должна была приколоть к белью. Мэтт снова настоял на том, чтобы я отправился вместе с ним.
— Как ты думаешь, дедушка и бабушка воспринимают идею свадьбы нормально?
Я сказал ему то, что думал: они немного расстроены. Они с грустью смотрят в прошлое. И я могу их понять. Наверное, они осознают, что их прежняя жизнь изменилась навсегда. Теперь они будут поддерживать связь с Лео, хотя не снимают с него ответственности. В семье Штейнеров четыре века не было разводов.
Мэтт задумался.
— Ну что, нравится тебе твоя старушка «тойота»? — вдруг спросил он.
— Я могу добраться на ней куда угодно, — удивленно ответил я. — И потом, ты не знаешь, на какие жертвы маме пришлось пойти, чтобы купить ее.
— Опиши машину своей мечты.
— Большая.
— Как «субару»?
— Ты все сказал.
— Понимаешь, моя машина подходит мне как доктору. Мне надо быстро добраться до больницы. Но если бы я хотел иметь машину для удовольствия, я выбрал бы именно ту, о которой мы с тобой говорим.
Возле дома Конни мы вышли, и ей пришлось стать на цыпочки, чтобы дотянуться до моей щеки. Она отдала мне талисман.
— Теперь ты со спокойной душой можешь передать маму в надежные руки, — со смехом произнесла она.
Я недоумевал, зачем делать столько шума из каких-то маленьких предметов, и поделился своими мыслями с Мэттом.
— Я и сам не знаю, — сказал он. — Но думаю, что это нечто вроде ритуала. Если бы они сами отдали ей эти вещи, то ритуал был бы лишен своего очарования, что ли. Это ведь вещи, которые надевают лишь однажды.
— Раз уж мы заговорили об этом, то где будет свадьба?
— Всему свое время, Гейб, — ответил Мэтт. — У нас впереди две недели. Ты не знаешь, какой сюрприз я вам приготовил.
Но я узнал.
Я знал, что они собираются уговорить Кэт приехать на мамину свадьбу. Сестра присылала мне письма, на которые я даже иногда отвечал. Мне было все же приятно осознавать, что она приедет, потому что моей маме это принесет счастье.
За три дня до свадьбы Мэтт приехал из Бостона с чемоданом размером, как моя кровать. Он открыл его в холле и начал раздавать всем билеты — бабушке, дедушке, Стелле и ее мужу, Кейси, Конни. Затем вытащил рекламные проспекты отеля «Белладжио» в Лас-Вегасе.
