Эта болтанка не утихала ни на минуту. Бесконечный ливень с шумом хлестал по тонкой стенке палатки, ветер выл как безумный, и было так холодно, что у меня зуб на зуб не попадал. Я никогда не был фаталистом и терпеть не мог отдавать свою жизнь на волю случая, ждать, когда судьба решит все за меня, но с тем безумством, что творилось вокруг нас сейчас, ничего сделать не мог.
Ог сидел в своем «углу», мокрый и мрачный. Он подогнул под себя ноги, закрыл глаза и так же, как и я, пытался согреться.
— Спасибо, что помог мне выплыть, — сказал я ему спустя несколько часов нашего молчания.
Орк на мгновение открыл глаза. Посмотрел внимательно, ответил с неохотой:
— Только никому не говори. — Затем подумал и добавил: — Нелепая ситуация, не находишь?
— Эльф и орк в бурю решили спастись в одной лодке… Смахивает на начало анекдота, которые так любит рассказывать Буваллон.
Штурман рассмеялся. Уж не знаю, чему он радовался, но его смех несколько растопил тот лед, что был между нашими народами.
Сквозь вой непогоды я вдруг различил низкий рев, который почти тут же заглушил ветер. Я не привык думать, будто мне что-то чудится — слух у эльфов намного тоньше, чем у многих других существ, поэтому мы обычно не ошибаемся насчет нюансов звучания и не страдаем слуховыми галлюцинациями. И точно — продолжая внимательно вслушиваться в бурю, я обнаружил, что привлекший мое внимание звук через некоторое время вновь повторяется. С каждым разом все ближе.
— Слышишь? — спросил я у Ога.
Он лишь удивленно нахмурил брови:
— Нет.
— Словно в трубу гудят.
Орк просиял:
— Это крашши!
— Думаешь, нам есть чему радоваться?
На Черепашьем острове мне рассказывали о морском народе. Он очень долго воевал с Союзом, но в конечном счете все же удалось прийти к соглашению. Крашши прекратили атаковать корабли и низко летящие стреколеты, а также высаживать десант на отдаленные острова. А жители Павлиньей гряды сторонились тех вод, где жили рыбоголовые, перестали добывать черный жемчуг рядом с их колониями и уничтожать дельфинов, мясо которых демонологи использовали в ритуале привлечения демонов. Только тогда на островах Павлиньей гряды установилось шаткое перемирие.
— Нас, наземников, они не жалуют, но еще меньше рыбоголовые любят, когда утопленники падают им на головы, — произнес Ог.
Морские раковины теперь гудели совсем близко, и внезапно наш спасательный плот накренился, потом выровнялся, начал подниматься вверх и застыл, словно находился не посреди бурлящего океана, а на твердой земле.
— Ну давай узнаем, чего нам от них ждать, — сказал я, выбираясь под ливень и промозглый ветер.
Мы находились в сорока ярдах над водой, на спине огромного морского зверя, напоминающего одновременно гигантскую глубоководную рыбу и кальмара. Из головы чудовища торчало щупальце, на конце которого фосфоресцировал шар, заливающий все вокруг холодным бледно-зеленым светом. Крашши появились из-за гребенчатого спинного плавника. Приблизились к нам. Их было трое — все высокие, с крупной чешуей на теле, перепонками на ногах и рыбьими гротескными головами. У двоих были острые трезубцы, третий держал в руках большую гребенчатую раковину.
— Кто вы? — спросил морской человек, и я показал ему нашивку на рукаве комбинезона.
— Почтовые курьеры! Мы попали в шторм и потерпели крушение!
Он внимательно осмотрел эмблему — запечатанный конверт с крылышками — и поманил нас за собой.
— Куда? — не понял Ог.
— Вниз, — ответил тот.
Крашш направился к голове зверя, и мы пошли следом. Двое с трезубцами шагали за нами.
Морской человек остановился у открытой полости на спине рыбы, и, заглянув в нее, я увидел вертикальную шахту с маслянисто поблескивающим черным дном. Крашш первым ступил на слюдяные пластины, торчащие в стенках этого странного колодца. Я полез следом, услышав, как Ог сказал:
— Надеюсь, это не дорога в ее желудок.
«Ступени» у меня под ногами больше всего напоминали рыбьи хрящи, возможно, так оно и было. Сверху беспрерывным потоком лился дождь. Он, казалось, вот-вот затопит узкий колодец. Когда я спустился на десять ярдов, мои ноги коснулись податливого, едва дрожащего пола. Здесь из выпуклых ребристых стен и потолка лучился тусклый неприятный свет, от него сразу заболели глаза.
Помещение оказалось небольшим и остро пахло морем и свежей рыбой. Крашш, приведший нас, сел в коралловое кресло, сунул перепончатые руки в нечто белое и студенистое, пронизанное множеством сосудов, по ним текла полупрозрачная жидкость, которую у меня язык не повернулся бы назвать кровью.
Я заключил, что эта студенистая штука из сосудов не что иное, как странная приборная панель. За ней находилась прозрачная стенка, сквозь нее были видны беснующиеся волны и уходящие в воду щупальца.
Спустился Ог, следом за ним пара крашшей. Один коснулся острыми пальцами дальней стены, та съежилась, хлопнула, открывая выход в другое, залитое все таким же неприятным светом помещение. По его потолку тянулись толстые, похожие на провода тяжи, по которым то и дело пробегали бледные сгустки мерцания. Когда воин зашел туда, стена за ним выросла вновь, затягиваясь полупрозрачной мембраной.
— Вы в на…ших водах, по…чтальоны, — смешно разевая беззубый рот, с трудом произнес крашш с трезубцем. Говорил он гораздо хуже, чем парень с раковиной.
— Мы знаем. Сожалеем, что упали к вам, — ответил Ог.
Морской житель несколько раз хлопнул глазами, а сидевший за пультом, не обернувшись, спросил:
— Нет почты для нас?
Видимо, это была шутка, я никогда не слышал, чтобы морскому народу доставляли посылки или письма.
— Нет, — серьезно ответил Ог. — Мы летели на Ла-Плату. Вы можете помочь нам туда добраться?
Крашш, управляющий рыбой, задумался, затем кивнул:
— Сможем. Почтальонов довезем. Других — нет.
— Других? — не понял я.
— Еще упали сегодня. Много.
Я понял, что он говорит о бое, свидетелями которого мы стали. Кто-то вышел из него победителем, а кто-то упал в океан. Надеюсь, что с Наивой все в порядке.
Крашш с трезубцем порылся в сумке, сотканной из плотных водорослей, вытащил из нее похожее на краба членистоногое, но только без клешней. Выглядело оно отталкивающе.
— Посади…те их на шею.
Ог удивился:
— Для чего нам это делать?
— Ты не сможешь дышать под водой.
Я взял в руку гадкое существо и прижал к своему горлу, почувствовав, как острые лапки с мелкими зубчиками щекочут кожу. Шею охватило тепло, как будто я повязал на нее шерстяной шарф. Никакого дискомфорта от присутствия этого создания я не ощущал.
