— Похоже на мой оживший кошмар, — буркнул орк, но сделал то же самое, что и я.
Колодец, по которому мы спустились, внезапно затянулся мембраной, и крашш за пультом сказал:
— Когда будет мокро, вам надо сделать вдох.
Отвернувшись, он нажал руками на студенистое желе, комната содрогнулась, и я увидел через прозрачную стену, как океан накренился, а затем стал подниматься, залив сперва четверть «окна», половину, а еще через несколько секунд из-под пола начала хлестать вода, быстро заполняя маленькое помещение.
— Не бойтесь дышать, — посоветовал крашш с трезубцем.
Океан достиг колен, бедер, груди и накрыл меня с головой меньше чем за десять секунд. Мы с Огом глядели друг на друга вытаращив глаза, точно крысы, попавшие в западню в брошенной в море бочке. Понимая, что деваться некуда, я пересилил себя, заставил поверить, что это возможно, и сделал осторожный вдох.
К моему удивлению, я не захлебнулся — животное на шее позволяло спокойно дышать, словно я и не находился в залитой по потолок комнате.
Ог поколебался еще несколько мгновений, как раз до тех пор, пока его легкие не опустели, и только после этого вдохнул и удивленно вытаращился на меня, все еще не веря, что это с ним происходит наяву. Штурман открыл рот, но вместо слов оттуда вылетело лишь несколько пузырьков.
Все ругательства на орочьем языке пропали зря.
Я всегда думал, что под водой царит глухая тишина, но звуков здесь оказалось не меньше, чем в ночном лесу. Что-то тяжело дышало, заунывно стонало и пронзительно кричало. Мелодии океана, казалось, пронизали весь мир и звенели у меня в ушах.
Наша рыба-кальмар неслась на большой глубине, разгоняя кромешный мрак с помощью своего фонаря. Крашши не обращали на нас внимания, Ог сидел на полу, вытянув ноги, и задумчиво ловил проплывающие мимо него бирюзовые пузырьки да поглядывал в «окно», но довольно долго там не появлялось ничего интересного.
Лишь через час на нашем пути встретилось точно такое же чудовище — зубастое, пучеглазое, с острыми алыми плавниками и щупальцами. Его фонарь несколько раз приветственно мигнул нам, и два огромных зверя, словно воздушные каравеллы, разошлись в разные стороны.
Из темноты выступила островерхая скала, облепленная широкими ветвями алых кораллов. Ее основание уходило вниз, в темноту. Когда мы миновали ее, я увидел, что далеко-далеко на дне горит множество ярких точек глубоководного города.
Чем дальше мы плыли, тем больше их становилось. И скоро мне начало казаться, что внизу, в таинственном глубоководном ущелье течет самая настоящая огненная река.
Там мигали звезды, летели сверкающие кометы, взрывались фейерверки, проплывали пульсирующие сердца, и река походила на дымящееся игристое вино. Она расплескалась искрами по дну, захватив в свою круговерть мерцающих голубых медуз с огромными, пламенеющими щупальцами. Лучась оранжевым и алым светом, проносились гигантские кальмары.
Плыть на такой глубине оказалось сродни ощущению полета над огромным городом, но в сто крат красивее. Я с удивлением понял, что больше всего эта феерия красок, этот грандиозный беззвучный салют напоминают мне мой волшебный лес. И с трудом подавил в себе желание выбраться наружу и, раскинув руки, падать по уступам света все ниже и ниже, туда, где закручивается водоворот пламени.
В такой океан невозможно было не влюбиться. Разумеется, он не мог бы заменить мне родину, но я был рад, что где-то рядом со мной есть нечто волшебное и совершенно прекрасное…
Огромная рыба пошла на подъем через несколько часов, и океанское дно скрылось во мраке, город исчез под толщей воды. Когда мы всплыли на поверхность и вода из комнаты ушла, крашш встал с кораллового кресла, снял с наших шей «крабов»:
— Приплыли, наземники. Больше не падайте нам на головы.
Колодец наверху распахнулся, люди моря опустили лестницу, и мы, поблагодарив их, поднялись на спину рыбы, а с нее спрыгнули на каменную косу, выступающую далеко в океан.
Как только мы оказались на суше, морское чудовище с шумом ушло под воду, и мы с Огом остались на пустынном берегу.
Все еще шел дождь, но уже светало, и пальмы, растерявшие часть своих листьев из-за налетающего с океана шквального ветра, были прекрасно видны на фоне кофейного неба. Волны с грохотом накатывали на камни, разлетались холодными брызгами.
— Там, похоже, есть тропа. — Я указал в сторону сплошной стены вечнозеленого кустарника, среди которой разглядел намек на узенькую тропку, и мы двинулись к ней по влажным камням.
— Кому расскажи, что мы пережили встречу с воронкой и плавали в рыбе крашшей, не поверят, — произнес орк.
— Если мы застряли здесь на целый месяц, то у тебя будет время, чтобы добавить в эту историю много интересных подробностей, — улыбнулся я. — Кстати, ты бывал на этом острове раньше?
— Да. Пару раз, — оглядываясь, заметил Ог. — Крашши высадили нас где-то в восточной части. Дикий берег. А город расположен на севере. Но остров не такой большой, дойдем часа за три. Найдем нормальный трактир, еду…
— Сначала отдадим письмо, — возразил я. — Сделаем работу, а затем уже займемся своими делами.
— Хорошо, — не стал спорить Ог. — Вот только послание провело столько часов в воде. Впрочем, на нем ведь была губернаторская печать, так?
— Так.
— Тогда все в порядке. Она защищает корреспонденцию от воды и огня. Даже если письмо побывает на дне океана или в жерле вулкана — с ним ничего не должно случиться.
Я пощупал карман мокрого комбинезона, где хранилось послание, и нахмурился.
— Доставай его, — тут же заподозрив неладное, сказал штурман.
Конверт выглядел жалко. Печать потрескалась, чернила, которыми был написан адрес, растеклись так, что не прочитаешь ни одной буквы.
— Странно. — Ог забрал из моих рук влажный бумажный комок, разглядывая оттиск на сургуче повнимательнее. — Ее ядром не прошибешь, а тут от морской воды развалилась.
Он подцепил печать ногтем, и та рассыпалась на кусочки.
— Падение в воду — это не самое худшее, Ог, — сказал я. — Вот то, что мы не сделали работу, ставит большой знак вопроса на нашей дальнейшей карьере.
— Такого просто не может быть, — не согласился орк. — Что-то здесь не так.
Он заглянул в конверт:
— Вот старый жук! Вот гадкий стручок!! Я оторву ему голову. Как только мы вернемся!
Он вытащил из конверта клочок бумаги, отбросил его в сторону и протянул мне маленькую, размером с ноготь мизинца, плоскую перламутровую бабочку.
— Знаешь, что это? — спросил он у меня.
Я рассмотрел предмет.
— Начинаю подозревать, и мне это совсем не нравится.
— Это большие неприятности, Лас, — сказал он и помрачнел.
