– Эй, там! Мне здесь ужасно одиноко, – раздался голос Лайона.
Лихорадочно осмотревшись, она схватила большое купальное полотенце и, завернувшись в него, робко открыла дверь.
Лайон лежал в постели, накрывшись до пояса покрывалом. Загасив в пепельнице сигарету, он протянул руки ей навстречу. Она повернулась, чтобы выключить свет в ванной.
– Пусть горит, – сказал он. – Хочу видеть тебя… поверить, что в моих объятиях действительно ты.
Она подошла к кровати, и он взял ее за руки. Полотенце упало к ее ногам.
– Моя прекрасная Анна, – с нежностью сказал он. От его восхищения и от той естественной, непринужденной простоты, с какой он восторгался красотой ее тела, ее неловкость и стеснительность исчезли. Откинув покрывало, Лайон привлек ее к себе и заключил в объятия. Волнение, которое она ощутила от той силы, с какой его тело вжималось в ее податливую плоть, вдруг показалось ей самым естественным чувством на свете. И невыносимо прекрасное, пьянящее, неведомое ощущение от его губ, целующих ее горячечно и испытующе. Она чувствовала, что отвечает на его объятия с таким жаром, какого никогда не подозревала в себе, ее губы требовали все больше и больше. У нее никак не получалось поцеловать его достаточно крепко. Его руки ласкали ее тело – нежно, потом интимно. И все же эмоциональное, потрясение подавило в ней все физические ощущения. Держать его в своих объятиях… быть рядом… знать, что он хочет ее, что она нужна ему…
А потом случилось это. Господи, то самое мгновение! Она хотела доставить ему удовольствие, но боль застигла ее врасплох, и она вскрикнула. Он сразу же отстранился, привстал и отпустил ее.
– Анна… – она увидела удивление в его глазах.
– Ну, давай же, Лайон… – молила она. – Все будет хорошо.
Он опять лег, простонав:
– Пресвятой боже! Не может быть…
– Но, Лайон, все хорошо. Я люблю тебя.
Он склонился над нею и нежно поцеловал. После этого снова лег на спину, закинув руки за голову, глядя в полутьму перед собой.
Она лежала не шевелясь. Он достал себе сигарету, предложил и ей. Она отказалась и жалко посмотрела на него. Глубоко затянувшись, он сказал:
– Анна, ты должна мне поверить. Я бы никогда не дотронулся до тебя, если бы думал, что ты…
Соскочив с кровати, она бросилась в ванную и захлопнула за собой дверь. Уткнувшись лицом в полотенце, она пыталась заглушить рвущиеся из груди рыдания.
Лайон рванулся за нею и распахнул дверь.
– Не плачь, моя дорогая. Все осталось нетронутым: ты по-прежнему девушка.
– Я плачу не поэтому!
– В чем же тогда дело?
– В тебе! Ты не хочешь меня!
– О-о, дорогая моя… – он обнял ее. – Да конечно же, я хочу тебя. Страшно хочу. Но я не могу. Понимаешь, я даже мечтать не смел…
В ее заплаканных глазах сверкнуло нечто похожее на ярость.
– А чего ты ожидал? Я не шлюха!
– Нет, конечно же. Просто я думал, что у тебя уже когда-то было это… ну, в колледже… и уж наверняка с Алленом…
– Аллен ни разу не прикоснулся ко мне!
– Теперь вижу.
– Неужели для тебя такая большая разница, девственна я или нет.
– Самая большущая разница на свете.
– Ну, извини. – Она слышала себя словно со стороны, не веря собственным ушам. Дурацкое положение: вот они стоят обнаженные в ванной под отвратительной яркой лампочкой без плафона, обсуждая то, что должно быть святым и сокровенным. Схватив полотенце, она прикрылась.
– Пожалуйста, выйди и дай мне одеться. Вот уж не думала, что придется извиняться за то, что я… неопытна. Думала, мужчину, которого я полюблю, это… обрадует… – Голос у нее прерывался, и она отвернулась, чтобы скрыть слезы унижения.
Быстрым движением он подхватил ее на руки и понес в комнату.
– Он и обрадован! – шептал Лайон. – Просто поражен… и отнесся к этому, как полный идиот.
Бережно опустив ее на кровать, он лег рядом.
– Я постараюсь осторожнее, – ласково сказал он. – А если почувствуешь, что не хочешь больше, сразу скажи мне.
– Я хочу… – она уткнулась лицом ему в шею. Голос ее звучал приглушенно.
– Я люблю тебя, Лайон. И хочу, чтобы тебе было хорошо.
– Но ведь нужно, чтобы хорошо было нам обоим, а у тебя может ничего не наступить. В первый раз редко наступает, насколько я слышал.
– А разве ты не знаешь? Я хочу сказать, разве у тебя никогда… ничего не было с девственницами?
– Никогда, – улыбнувшись, подтвердил он. – Так что, сама видишь, я сейчас взволнован точно так же, как и ты.
– Просто люби меня, Лайон, и будь моим. Это все, чего я прошу.
Она прильнула к нему. Ей было безразлично, будет ли ей больно или неудобно, – просто принадлежать этому замечательному человеку уже само по себе было величайшим счастьем в ее жизни. Когда пришла боль, она стиснула зубы и не издала ни звука. А когда она почувствовала, как судорожно напряглось все его тело, она только удивилась, что он порывисто отстранился от нее. Он ведь только что стонал от наслаждения… И вдруг она все поняла и почувствовала себя вдвойне счастливой. На самом пике своей страсти он подумал о том, чтобы уберечь ее. Анна потянулась к нему и крепко обняла. Его спина была влажной от пота. И тут ее озарило: самое высшее удовлетворение – доставить наслаждение человеку, которого любишь. В это мгновение она ощутила себя самой значимой и всемогущей женщиной на свете. Ее захлестнуло еще неизведанное чувство гордости за принадлежность к своему полу.
Потом он сжимал ее в объятиях уже с иной, особой нежностью.
– Сегодня ты не получила особой радости, – сказал он. – Но потом будет лучше, обещаю тебе.
– Обещай только быть со мной. О Лайон, я так тебя люблю.
– И я обожаю тебя. Я мог бы до утра говорить тебе, как ты прекрасна. – Он погладил ее волосы. – Как ты красива… Но нам лучше хоть немного поспать. Завтра в одиннадцать репетиция.
– Репетиция?
– Ну да, так это называется. А как ты это называешь, скажи-ка мне.
Он натянул покрывало на них обоих, потом нежно обнял ее и закрыл глаза.
– Лайон… я не могу здесь спать.
– Почему? – он говорил уже сквозь сон.
– Не знаю… Что, если утром мне позвонит Элен… или Нили?
– Не думай о них. Хочу держать тебя в своих объятиях, когда проснусь.
Анна покрыла поцелуями его лицо, лоб, глаза. Затем выскользнула из его рук.
– У нас еще будет это, Лайон. Много-много раз. Но не сегодня. – Она прошла в ванную и быстро оделась. Дело было не в Элен и не в Нили – просто для первого раза было слишком много всего. Лежа рядом с ним, она не сомкнула бы глаз. А утром… К тому, что у них сейчас было, нужно привыкать постепенно. У мужчин с этим гораздо проще. Но самое главное произошло: она познала чувство любви и поняла теперь, что стоит жить ради одного этого.
