Анна обвила его руками.
– Назад тебе пути нет. Особенно раз ты так говоришь. Если эта книга не получится, будешь работать над следующей, потом над другой. Ты – то, что представляешь собой сейчас, и ничто не в состоянии изменить тебя, сделать прежним. Если ты хочешь работать у Генри и писать, я буду ждать. И буду ждать всегда, пусть на это уйдет хоть дюжина книг. Только оставайся самим собой.
– Не знаю, так ли уж это здорово – быть таким, каков я есть. Но это лучше, чем быть Генри Бэллами, А именно к этому я и шел. Более того, я бы даже превзошел Генри, потому что не был бы таким хорошим человеком, как он. Генри колеблется, тратит время на жалость и сострадание. Я же прямолинеен. Я стал бы увеличенной копией Генри – крупный успех в карьере и поражение в личной жизни.
– Вот, значит, как ты думаешь о Генри?
– Тридцать лет Генри боролся, чтобы достичь того положения, которое занимает сейчас. Ты, наверное, называешь это вершиной. Но слово это затертое от чрезмерного употребления. Сам он называет его Эверестом. Вот где он находится и в материальном, и в профессиональном смысле, А как же его личная жизнь? Если бы в справочнике «Кто есть кто» поместили статью о Генри, то его достижениям в театральной сфере и сфере бизнеса было бы посвящено несколько абзацев. Что же касается личной жизни – всего одна строчка: «Холост, родственников нет». Короче говоря, никакой жизни, кроме бизнеса. Один на вершине Эвереста.
– Но ты лишь подтверждаешь мою точку зрения, Лайон: Генри слишком затянул с женитьбой, и ты делаешь то же самое.
– Нет. Потому что на Эвересте брак лишается всякого смысла. Существуют мужчины, подобные Генри, которые женятся, имеют семью и детей, но личная жизнь у них в точности такая же. В конце концов, предположим, что Генри в свое время женился на хорошей девушке, не связанной с бизнесом. Сейчас его дети были бы уже женаты или замужем, воспитывали бы собственных детей. Жена проводила бы каждую зиму во Флориде. Поначалу она постоянно пилила бы Генри за его нервную, суматошную работу, но к этому времени уже примирилась бы с тем, что живет с ним фактически врозь, как это и было у них всю жизнь. Успокаивала бы себя тем приятным, что приносит в семью его работа и профессионализм: огромная квартира или дом в городе, меха, весь образ жизни. Вокруг полным-полно таких генри, которые, хоть и женились в свое время, но так и остались одинокими на своей вершине. Им приходилось быть одинокими, потому что на своем пути наверх они отдаляли от себя всех. В этой бешеной гонке приходится лгать, мошенничать, торговать собой и прибегать ко всяческим нечистоплотным приемчикам, на какие ты только способен, чтобы забраться туда, где сейчас находится Генри. Этого требует наш бизнес. Именно против этого и направлен мой монолог. Не против Генри лично, а против того, во что превращается всякий, кто занимается этим бизнесом достаточно долго.
Они немного помолчали. Первым заговорил Лайон.
– Извини, что я так раскричался.
– Нет, я рада. Я стала лучше понимать тебя. Меня беспокоит только одно…
Он с нежностью посмотрел на нее.
– И что же?
– Когда ты все-таки женишься на мне?
Он громко рассмеялся.
«Интересно, – подумалось ей, – осознает ли он сам, до чего красив, когда смеется вот так?» Она не знала никого, кто смеялся бы именно так – от души, откидывая голову назад. Смех был этакой прекрасной оправой всей его внешности.
– Вот что я тебе скажу: ты будешь первой, кто прочтет мою законченную рукопись, и тогда ты сама скажешь мне это.
Она крепко прижалась к нему.
– Посплю-ка я, – прошептала она. – Завтра у меня много дел.
– Да, да, завтра надо идти в суд.
– М-м-м… Лайон… у тебя есть запасной ключ от этой квартиры?
Он стиснул ее в своих объятиях.
– Я закажу. Значит, ты все-таки переезжаешь?
– Нет, но завтра утром я привезу тебе пишущую машинку и несколько пачек бумаги. Новенькую сверкающую машинку. Это будет моим свадебным подарком.
– Я приму его… при одном условии – ты переезжаешь ко мне.
– Нет. Я буду приходить и оставаться у тебя, как сейчас, когда ты захочешь. Буду проводить с тобой выходные и печатать твою рукопись. Но жить с тобой не буду. Я буду жить для тебя и… ждать.
Он поцеловал ее в лоб.
– Как адвокат я должен предупредить тебя, что ты извлекаешь из нашего договора минимум выгоды. Но как твой любовник обещаю, что постараюсь сделать все, чтобы не разочаровать тебя.
* * *
Судебное заседание оказалось совсем коротким. Все опасения Анны тут же улетучились, едва она увидела всю эту накатанную процедуру. Генри передал судье какие-то бумаги. Судья сделал вид, что читает их, обе стороны обменялись вопросами, Дженифер выступила с заготовленной речью, Анна произнесла свой текст. Менее чем через десять минут Дженифер получила развод.
Генри пригласил девушек пообедать. Сам он ел торопливо.
– Меня ждут дела, но вы обе посидите и все обговорите. Анна, на работу сегодня можешь не приходить. Едва Генри ушел, Дженифер с любопытством спросила:
– Ну, рассказывай, как у вас обернулось с Лайоном. Дженифер внимательно слушала Анну, и та поведала ей обо всем, что произошло. Анна сама удивлялась, с какой легкостью и быстротой она полностью доверилась Дженифер. В той было нечто такое, что вызывало на откровенность и располагало к доверию. Дженифер покачала головой.
– Не слишком-то он управляемый. Так ты не сможешь держать его в руках.
– Но я и не собираюсь ни держать его в руках, ни управлять им.
– Я имею в виду не совсем это. Мужчина должен чувствовать, что всем руководит он, но, если ты управляешь собой, тем самым ты управляешь и им. Сделай так, чтобы он надел тебе кольцо на палец, и вот уж тогда становись, если пожелаешь, его рабыней.
Анна посмотрела на свою руку без перстня.
– Это не существенно. Самый большущий перстень из тех, что ты когда-либо видела за свою жизнь, лежит у меня в банковском сейфе.
Дженифер как-то по-новому, с уважением посмотрела на нее.
– Хочешь сказать, что тебе удалось отделаться от Аллена и оставить себе перстень?
– Он не захотел принять его обратно. Дженифер покачала головой.
– Ты, должно быть, вытворяешь в постели что-то необыкновенное. А уж я-то о себе думала, что умею все.
– Я ни разу не была в постели с Алленом. На мгновение Дженифер лишилась дара речи.
– Вот это и есть самое необыкновенное. Для Аллена ты оказалась твердым орешком.
– Ну-у, боюсь, что для Лайона я никакой не орешек.
– И тем не менее, я скрещу за тебя пальцы
[32]
. По крайней мере, одно ты сделала правильно – отказалась переехать к нему жить. Я делаю то же самое с Тони Поларом. Он хочет, чтобы я оставила шоу и повсюду ездила с ним. И тоже о женитьбе ни слова. Но кочевая жизнь не по мне. Кстати, у тебя большая квартира?
