– Я очень бы хотела помочь тебе, Нили, но я не могу обращаться к мистеру Бэллами по личному вопросу. Отношения у нас сугубо деловые.
– Ну так что же? Всем известно, что еще давным-давно он был любовником Элен Лоусон и что она слушается его во всем по-прежнему.
– Кем он был?
– Ее любовником. Ее мужиком. Только не говори мне, что ты не знала об этом.
– Нили, откуда ты услышала такую глупость?
– Глупость? Ну ты даешь! Значит, тебе никто не рассказывал об этом? Это было давно, и потом она три раза выходила замуж, но тогда несколько лет они не сходили у всех с языка. А ты думаешь, чего я тебе всю плешь проела, чтобы ты замолвила за меня словечко перед Бэллами? Можешь ты сказать ему завтра?
– Завтра я буду искать квартиру. И потом, Нили, я же сказала тебе… нехорошо нести свое личное на работу. Нили вздохнула.
– Ох, уж эти мне благородные манеры… ты еще наплачешься от них, Анна. Если хочешь чего-то добиться, нужно двигаться к этому кратчайшим путем. Просто подойди к нему и спроси.
– А что будет, если тебе откажут? Нили пожала плечами.
– Ну и что? Хуже-то все равно не будет, даже если бы ты и не спросила. А тут, по крайней мере, появится шанс… пятьдесят на пятьдесят.
В ответ на такую логику Анна улыбнулась. Нили не получила образования, но обладала врожденным умом щенка неопределенной породы, который, в сочетании с искрометным остроумием, позволил выжить именно этому щенку из всего помета. Щенок этот был неуклюжим, искренним и нетерпеливым, однако, несмотря на непосредственность, в нем временами отчетливо просматривались практицизм и житейская приземленность.
Первые семь лет своей жизни Нили провела в детских приютах. Потом сестра, которая была старше ее на десять лет, познакомилась с Чарли, одним из «Гаучерос» и вышла за него замуж. Образовалось трио, и она тут же спасла Нили от монотонно-унылой атмосферы приюта и скучной школьной зубрежки, окунув ее в жизнь гастролирующей по разным городам третьеразрядной эстрадной труппы. Со школой было покончено, но на подмостках всегда оказывался человек, который помогал Нили учиться чтению и арифметике. Географию она изучала через окно железнодорожного вагона, а историю по пьесам европейских драматургов, которые ставились на сцене. И всегда находился дружески относящийся к ней швейцар, который вовремя давал знать, когда являлся с проверкой инспектор из департамента образования.
Когда Нили было четырнадцать лет, сестра перестала выступать, решив родить ребенка, и Нили, знавшая всю программу до тонкостей, заменила ее. И вот сейчас, после стольких лет выступлений в дешевых балаганчиках, у «Гаучерос» появилась возможность выступить в бродвейском шоу.
– Возможно, я поговорю об этом с Джорджем Бэллоузом, – задумчиво сказала Анна, подправляя косметику перед зеркалом. – Он пригласил меня на премьеру «Небесного Хита».
– До нее еще далеко, – сказала Нили, – но это лучше, чем ничего, – Она смотрела, как Анна переодевается в твидовый костюм. – Сегодня у тебя свидание с Алленом?
Анна кивнула.
– Так я и думала. А для мистера Бэллами – всегда черное платье. Слушай-ка, у него глаза не устают от черного цвета?
– Мистер Бэллами никогда не замечает в чем я, когда мы с ним выходим куда-нибудь вечером. Это работа.
– Ха-ха! – воскликнула Нили. – Здорово! В твоей конторе не работенка, а лафа. С шоу-бизнесом не сравнить, там вообще дерьмо собачье. С Джорджем ты идешь на премьеру, с мистером Бэллами не вылезаешь из роскошных ресторанов, ешь там за ужинами всякую вкуснятину, даже Аллена в своей конторе подцепила. А теперь еще и Лайон Берк! Ух ты! Целых четыре ухажера, а у меня и одного-то нет!
Анна рассмеялась.
– Мистер Бэллами никакой не ухажер, премьера состоится только в январе, а для Лайона Берка я всего-навсего помощник, ищу ему жилье. Вот Аллен… ну… мы с Алленом просто встречаемся.
– И все равно ты имеешь в четыре раза больше, чем я.
Я вообще никогда ни с одним парнем не встречалась. Единственные мужчины, которых я знаю, это муж моей сестры и его партнер Дикки. А этот Дикки – гомик. Все мое общение – пообедать в аптеке Уолгрина да потрепаться с такими же безработными артистами.
– А разве среди артистов у тебя нет знакомых, которые могли бы пригласить тебя куда-нибудь?
– Ха-ха! Плохо ты знаешь эту актерскую братию, раз задаешь такие вопросы. «Пригласить куда-нибудь!» Да они удавятся за пять центов на стаканчик кока-колы. И дело не в том, что все артисты прирожденные жмоты и дешевки, но все они не у дел – тут поневоле будешь жаться. А большинство подрабатывают по ночам – помогают официантам, убирают грязную посуду со столиков, устраиваются лифтерами, ночными продавцами – короче, берутся за что угодно, лишь бы днем быть свободными, чтобы бегать, высунув язык, в поисках работы и встречаться с менеджерами.
– Значит, ты скоро уедешь на гастроли? – Анна вдруг почувствовала, как сильно ей будет не хватать Нили.
– Надеюсь, что нет. Сестра говорит, что малышка только-только начала привыкать к отцу. Вот почему Чарли с ног сбился, договариваясь о всевозможных выступлениях в разных ночных клубах. Но Дикки начинает орать. Ведь если мы будем ездить, мы заработаем куда больше. Нам предлагают турне по ночным клубам в Буффало, Торонто и Монреале. Вот почему нам нужно получить этот кусок в «Небесном Хите». Все шоу Элен Лоусон всегда становятся хитами. Мы бы смогли оставаться в Нью-Йорке весь сезон, а то и больше. А потом я, может, познакомилась бы с нормальным парнем и вышла бы за него замуж.
– Так ты поэтому хочешь быть в этом шоу? Чтобы познакомиться с кем-нибудь и выйти замуж?
– Ясное дело, потому что тогда я стану кем-то. Стану миссис Такой-то. Буду жить на одном месте. Заведу друзей. Соседи по улице будут знать меня.
– Но как же любовь? Ведь не так-то легко найти человека, которого действительно полюбишь. Нили сморщила носик.
– Знаешь, если меня кто-нибудь полюбит, то и я его полюблю. Послушай-ка, Анна, если бы ты только поговорила с мистером Бэллами…
Анна улыбнулась.
– Хорошо, Нили, я поговорю с Генри, как только представится случай. Кто знает, может быть, ты станешь второй Павловой.
– Это кто такая?
– Она была великой балериной. Нили рассмеялась.
– Ну, это все ерунда. Насчет звезды. Хотя, знаешь, я иногда думаю, что вполне могла бы стать звездой. Но только не с этим номером. Что-то странное творится со мной, когда я оказываюсь на сцене перед зрительным залом. Танцую я довольно хорошо, но чувствую, что если бы аплодисменты не смолкали достаточно долго, я вообще взлетела бы, как на крыльях. По-настоящему хорошего голоса у меня нет, но я чувствую, что если бы понравилась зрителям, то смогла бы петь в опере. Когда я там, у меня такое чувство… ну, будто бы меня все обнимают или что-то в этом роде. Я говорила об этом с Диком и Чарли, но они считают меня чокнутой. Сами-то они ничегошеньки не чувствуют.
