Да, конечно, — вмешался негодующий голос. — Но они также
хотят, чтобы она помогла им, когда Волки выедут из Тандерклепа. От нее будет
куда меньше пользы, если аккурат в это время у нее случится выкидыш или нервный
срыв.
Он знал, это несправедливые слова, но сон очень уж сильно
потряс его. Перед мысленным взором вновь и вновь возникала крыса. Крыса,
извивающаяся на вилке для мяса. Она, поднимающая крысу на уровень лица. И
улыбающаяся. Не мог он этого забыть. Улыбающаяся. В тот момент он прикоснулся к
ее разуму и уловил мысль: крысиный кебаб.
— Господи, — прошептал Джейк.
Вроде бы он понимал, почему Роланд не рассказывает Сюзанне о
Миа и о ребенке, которого Миа называла малым, но разве стрелок не отдавал себе
отчета, что при этом терялось кое-что очень важное, и с каждым уходящим днем
этого важного терялось все больше и больше.
Они знают больше, чем ты, они взрослые.
Джейк подумал, что это утверждение — дерьмо собачье. Если
взрослые знали больше и лучше разбирались в проблемах, которые постоянно
подбрасывала жизнь, почему его отец выкуривал в день по три пачки сигарет без
фильтра и нюхал кокаин, пока из носа не начинала идти кровь? Если взрослые
обладали особыми знаниями, которые позволяли всегда поступать правильно, почему
его мать спала со своим массажистом, которого отличали огромные бицепсы и
полное отсутствие мозгов? Почему ни один из них не заметил, что в 1977 году,
когда весна переходила в лето, их ребенок (по прозвищу Бама, известном только
домоправительнице) медленно, но верно сходил с ума?
Это не одно и то же.
А что, если одно? Что, если Роланд и Эдди очень уж близко к
проблеме и не могут взглянуть на нее со стороны, не могут увидеть очевидное?
Что есть очевидное? Какого твое понимание очевидного?
Они больше не ка-тет, вот оно, его понимание очевидного.
Что сказал Роланд Каллгэну, при их первой встрече? «Мы —
шар, и катимся, как он». Тогда так оно и было, теперь, по разумению Джейка,
нет. Ему вспомнилась шутка, которую произносили люди, когда спускало колесо.
«Хорошо хоть, оно спустило только внизу». Вот и их шар, похоже, сдулся. Они уже
не настоящий ка-тет… как они могут зваться ка-тетом, если у них появились
секреты друг от друга? И разве Миа и ребенок, растущий в животе Сюзанны —
единственный секрет? Джейк полагал, что нет. Было и что-то еще. Что-то такое, о
чем Роланд не говорил не только Сюзанне, но и всем остальным.
«Мы сможем победить Волков, если будем единым целым, — думал
Джейк. — Если будем ка-тетом. А не такими, как сейчас. Такие, как сейчас, мы не
победим ни здесь, ни в Нью-Йорке. Я в этом уверен».
Другая мысль пришла следом за этой, такая ужасная, что
поначалу он попытался отбросить ее. Только понял, что не получается. Никак не
хотелось ему рассматривать эту идею, но ведь ничего другого не оставалось.
«Я могу взять инициативу на себя. Могу сам рассказать ей».
А что потом? Что он скажет Роланду? Как сможет все
объяснить?
«Я не смогу. Такого объяснения нет, да и не будет он меня
слушать. Единственное, что мне по силам…»
Он вспомнил историю Роланда о том дне, когда тому пришлось
сразиться с Кортом. Закаленный в боях старый учитель с палкой и мальчишка с
соколом. Идя против решения Роланда и выдавая Сюзанне секреты, он, Джейк,
нарывался на то самое испытание на право зваться мужчиной.
«И я еще не готов. Может, Роланд и был готов, пусть на
пределе, но был, но я же не Роланд. Никто не может сравниться с ним. Он возьмет
надо мной верх и меня отправят на восток, в Тандерклеп, одного. Ыш попытается
пойти со мной, но я не позволю. Потому что там смерть. Возможно, для всего
нашего ка-тета, но уж для одинокого мальчишки, вроде меня, точно».
И однако, секреты Роланда — это нехорошо. И что из этого
следует? Вскоре они соберутся, соберутся все, чтобы услышать продолжение
истории Каллагэна и, возможно, решить, как поступать с магическим кристаллом,
который хранился в церкви Каллагэна. Так что же ему делать?
Поговори с ним. Постарайся убедить, что он поступает
неправильно.
Хорошо. Это он сможет. Будет тяжело, но он сможет. Следует
ли ему поговорить и с Эдди? Джейк решил, что нет. Вовлечение Эдди еще больше
все запутает. Пусть Роланд решает, что говорить Эдди. Роланд, в конце концов,
их дин, их старший.
Полог палатки задрожал, и рука Джейка двинулась к тому
месту, где следовало находиться «ругеру». Его там, само собой, не было, но и
тревога оказалась ложной. Полог тронул своей мордочкой Ыш и чуть откинул, чтобы
просунуть в палатку голову.
Джейк протянул руку, чтобы погладить зверька, но Ыш зубами
мягко ухватил его за пальцы и потянул. Джейк не стал противиться, чувствовал,
если и заснет этой ночью, то нескоро.
За палаткой мир предстал перед ним в резких черно-белых
цветах. Крутой каменистый склон уходил к реке, в этом месте широкой и мелкой.
Отражающаяся в ней луна светилась, как лампа. Среди скал на берегу Джейк увидел
две фигурки и замер. В этот момент луна скрылась за тучей, и мир потемнел. Ыш
вновь потянул его за собой. Джейк подчинился, нашел четырехфутовый уступ,
спустился на него. Ыш остался наверху, на его спиной, дыша ему в ухо, как
маленький двигатель.
Луна вышла из-за облака. Мир просветлел. Джейк увидел, что
Ыш привел его к огромному гранитному валуну, торчащему из земли, как корма
зарытого корабля. С этого места он мог многое увидеть, оставаясь незамеченным.
Взгляд его сразу же вернулся к двум фигуркам.
Одну он узнал сразу: рост и блеск металла в лунном свете
однозначно указывали, что перед ним Энди, робот-посыльный (со многими другими
функциями). Второй… кто же второй? Джейк прищурился, но все равно не смог
ответить на этот вопрос. От берега его отделяли двести ярдов, так что, несмотря
на яркий лунный свет, черты лица расплывались. Даже когда этот мужчина поднимал
голову, глядя на Энди. Впрочем, мужчина был в шляпе… шляпу эту он вроде бы
узнал…
Ты можешь ошибиться.
А потом мужчина чуть повернул голову, лунный свет отразился
от его лица двумя бликами, и Джейк понял, что не ошибся. Многие ковбои Кальи
носили такие же шляпы с круглой тульей, но во всем городе в очках Джейк видел
только одного человека.
Ладно, это отец Бенни. Что с того? Не все родители похожи на
моих, некоторые тревожатся о своих детях, особенно, если они уже потеряли хотя
бы одного. Мистер Слайтман потерял сестру Бенни. Она умерла от легочного
пожара, как говорил Бенни. Должно быть, так здесь называют пневмонию. Шесть лет
тому назад. Мы отправились в поход, мистер Слайтман посылает Энди, чтобы тот
приглядывал за нами, просыпается глубокой ночью и решает проверить, все ли у
нас в порядке. Может, ему тоже приснился кошмар.
