— Если ты в этом уверен, то напрасно. У Сюзанны Дин очень
развит инстинкт самосохранения. Не говоря уже о преданности нашей цели.
Каллагэн задумался, отвернулся, губы его превратились в
тонкую белую полоску. Вновь посмотрел на Роланда.
— Ты это предотвратишь. Как ее старший.
Роланд подумал: «Пожалуй, меня загнали в угол».
— Хорошо, — ответил он. — Я передам ей наш разговор и
позабочусь о том, чтобы она поняла, в какое положение ты нас ставишь. А также
скажу ей, чтобы она ничего не говорила Эдди.
— Почему?
— Потому что он убьет тебя, отец. Убьет за твое
вмешательство в наши дела.
Роланд с удовлетворением отметил, что глаза Каллагэна широко
раскрылись. Вновь напомнил себе, что не должен настраивать себя против этого
человека, который просто не мог быть другим. Разве он не рассказал им о клетке,
которую всюду таскал за собой?
— А теперь послушай меня, как я слушал тебя, потому что
теперь ты несешь ответственность за нас всех. Особенно за «женщину».
Каллагэн вновь дернулся, как от удара. Но кивнул.
— Говори, что должен сказать.
— Во-первых, ты должен наблюдать за ней, когда сможешь. Как
коршун! Особенно пристально наблюдай, когда ее пальцы здесь, — Роланд потер лоб
над левой бровью, — и здесь, — теперь потер левый висок. — Прислушивайся к
тому, как она говорит. Будь настороже, когда речь ее убыстряется. Следи, когда
движения становятся резкими, — Роланд рывком поднял руку, почесал голову,
рывком опустил. Наклонил голову вправо, вновь посмотрел на Каллагэна. — Ты
понял?
— Да. Это признаки появления Миа?
Роланд кивнул.
— Я не хочу, чтобы она оставалась одна, когда ее тело будет
переходить под контроль Миа. Если, конечно, есть такая возможность.
— Я понимаю, — кивнул Каллагэн. — Но, Роланд, мне трудно
поверить, что новорожденный, кем бы ни был его отец…
— Замолчи, — обрезал его Роланд. — Замолчи, прошу тебя, — а
когда Каллагэн замолчал, продолжил: — Что ты думаешь и во что веришь, для меня
— ноль. Это твои дела, и я желаю тебе в них удачи. Но, если Миа или ребенок Миа
причинят вред Розалите, отец, я спрошу с тебя за ее раны. И воздам тебе должное
вот этой рукой. Ты это понимаешь?
— Да, Роланд, — на лице Каллагэна читались одновременно
замешательство и спокойствие.
— Хорошо. А теперь вот о чем я тебе попрошу. Близится день
прихода Волков, и мне нужно шесть человек, которым я могу абсолютно доверять.
Хотелось бы, чтобы ты назвал мне троих мужчин и трех женщин.
— Ты не будешь возражать, если некоторые из них будут родителями
детей, которым грозит опасность?
— Нет. Даже наоборот. Но исключи женщин, которые умеют
бросать тарелку: Сари, Залию, Маргарет Эйзенхарт, Розалиту. Они понадобятся в
другом месте.
— Для чего тебе нужны эти шестеро?
Роланд молчал.
Каллагэн еще несколько секунд смотрел на него, потом
вздохнул.
— Рубен Каверра. Рубен не забыл свою сестру, не забыл, как
любил ее. Диана Каверра, его жена… против семейных пар ты не возражаешь?
— Нет. Сойдут и пары. — Роланд крутанул пальцами, предлагая
ему продолжать.
— Кантаб из Мэнни. Дети пойдут за ним, как за дудочником в
пестром костюме.
[58]
— Не понял.
— Неважно. Они пойдут за ним, а это главное. Баки Хавьер и
его жена… а что ты скажешь о своем мальчике, Джейке? Городские дети уже не
сводят с него глаз, а многие девочки, подозреваю, влюбились.
— Нет, он мне нужен.
«Или ты хочешь, чтобы он всегда был рядом с тобой?» —
подумал Каллагэн… но не сказал. Чувствовал, что и так наговорил Роланду слишком
много… во всяком случае, для одного дня.
— А как насчет Энди? Дети его тоже любят. А он будет всеми
силами защищать их.
— Да? От Волков?
На лице Каллагэна отразилась тревога. Вообще-то он имел в
виду горных кошек. И волков, тех, что бегали на четырех лапах. Что же касалось
других, приходящих из Тандерклепа…
— Нет, — покачал головой Роланд. — Не Энди.
— Почему нет? Разве эти шестеро нужны тебе не для борьбы с
Волками?
— Не Энди, — повторил Роланд. Он ориентировался на свою
интуицию, а интуиция, как известно, сродни прикосновениям. — Еще есть время
подумать об этом, отец… и мы тоже подумаем.
— Вы собираетесь в город?
— Ага. Сегодня и в несколько последующих дней.
Каллагэн улыбнулся.
— То, что вы собираетесь делать, твои друзья и я назвали бы
«schmoozing».
[59]
Это еврейское слово.
— Да? И что это за племя?
— Несчастное, с какой стороны ни посмотри. Здесь шмузинг
называется каммалой. На их языке каммалой называется, что угодно, — Каллагэна
удивило собственное неуемное желание как можно быстрее вернуть себе
благорасположение стрелка. Он даже устыдился этого. — В любом случае, желаю вам
удачи.
Роланд кивнул. Каллагэн направился к дому, где Розалита уже
запрягла лошадей в двуколку и с нетерпением ждала возвращения Каллагэна.
Богоугодные дела не терпели отлагательства. Чуть поднявшись по склону, Каллагэн
остановился.
— Я не извиняюсь за свою веру, но, если осложнил работу,
которую тебе предстоит сделать здесь, в Калье, сожалею об этом.
— Человек-Иисус представляется мне отменным сукиным сыном,
когда дело касается женщин, — ответил Роланд. — У него была жена?
Уголки рта Каллагэна задрожали.
— Нет, но Его подруга была шлюхой.
— Лучше что-то, чем ничего, — пожал плечами Роланд.
4
Роланд вновь облокотился на забор. Следовало начинать день,
но он хотел, чтобы Каллагэн успел уехать подальше. И у него не находилось
других причин, по которым Энди не войти в число доверенных лиц, за исключением
первой и пока единственной: интуиции.
