— Конечно же, цена этой книги определяется не только
опечатками, — покачал головой Тауэр. — Мистер Слайтман написал три прекрасных
романа о Западе, все с позиции индейцев. «Хоган» — его второй роман. После
войны он занял в Монтане высокий пост, что-то связанное с распределением водных
ресурсов и выдачей лицензий на добычу полезных ископаемых, а потом, ирония
судьбы, его убили индейцы. Скальпировали. Они пили около магазина…
«Магазина, который принадлежал Туку, — подумал Эдди. — Готов
поспорить на что угодно, фамилия владельца этого магазина — Тук».
— …вероятно, мистер Слайтман что-то сказал, они восприняли
эти слова, как оскорбление и… убили его.
— У всех ваших действительно ценных книг такие же интересные
истории? — спросил Эдди. — Я хочу сказать, их ценность определяется не только
содержанием, но и такими вот странными совпадениями?
Тауэр рассмеялся.
— Молодой человек, большинство коллекционеров редких книг
никогда их не раскрывают. Раскрытие и закрытие книги портит корешок. То есть
снижает цену последующей продажи.
— Вам не кажется, что в этом есть что-то нездоровое?
— Отнюдь, — ответил Тауэр, но, тем не менее, покраснел.
Какая-то его часть, похоже, соглашалась с Эдди. — Если покупатель выкладывает
восемь тысяч долларов на первое, с автографом автора, издание романа Харди
«Тесс из рода д’Эрбервиллей», он, конечно, положит ее в надежное место, где
сможет любоваться книгой, не прикасаясь к ней. А если ему захочется прочитать
роман, для этого достаточно купить дешевое издание в обложке.
— Вы в это верите, — Эдди пристально смотрел на него. — Вы в
это действительно верите.
— Ну… да. Книги могут быть дорогими. И их цена формируется
разными факторами. Иногда достаточно росписи автора. Иногда, как в нашем
случае, цену поднимают опечатки. Случается, что первое издание выходит очень
маленьким тиражом. Но разве все это имеет хоть какое-то отношение к цели вашего
прихода сюда, мистер Дин? Разве об этом вы хотели… посовещаться?
— Нет, полагаю, что нет, — но о чем конкретно он хотел
посовещаться? Он это знал, четко представлял себе, когда выпроводил Андолини и
Бьонди со склада, а потом стоял в дверях магазина, наблюдая, как те,
поддерживая друг друга, плетутся к «таун-кар». Даже в циничном Нью-Йорке, где
каждый занимался только собой, они притягивали к себе немало взглядов. Оба были
в крови, в глазах каждого читалось: «Как такое могло СЛУЧИТЬСЯ со мной?» Да, он
знал, но книга, имя и фамилия автора, спутала все мысли. Он взял книгу из рук
Тауэра, положил задней стороной супера кверху, чтобы не смотреть на нее. Потом
начал собираться с мыслями.
— Первое и самое важное, мистер Тауэр. Вы должны уехать из
Нью-Йорка до пятнадцатого июля. Потому что они вернутся. Возможно, не эти двое,
но другие бандиты, которых использует Балазар. И они будут гореть желанием
преподать урок мне и вам. Балазар — деспот, — это слово он почерпнул от
Сюзанны. Так она называла Тик-Така. — Его метод — не давать спуска. Вы
отвешиваете ему затрещину, он отвечает двумя. Вы ударяете его в нос, он ломает
вам челюсть. Вы бросаете гранату, он сбрасывает на вас бомбу.
Тауэр застонал. Прямо-таки, как на сцене или экране. При
других обстоятельствах Эдди наверняка бы рассмеялся. Но не сейчас. Опять же, он
вспомнил все, что хотел сказать Тауэру. Так что на смешки времени не было.
Совершенно не было.
— Меня они, скорее всего, не достанут. У меня есть дела в
другом месте. Можно сказать, за холмами, за долами, в общем, далеко отсюда.
Ваша задача — сделать так, чтобы они не достали и вас.
— Но, конечно же… после того, что вы сделали… пусть они и не
поверили насчет женщин и детей… — глаза Тауэра, за разбитыми очками, умоляли
Эдди сказать ему, что на самом деле тот не собирался завалить трупами
Грэнд-Арми-плазу. Но здесь Эдди ничем не мог ему помочь.
— Послушайте, Кел, понятия верить или не верить таким, как
Балазар, не знакомы. Что они делают, так это проверяют границы допустимого. Я
напугал Большого Носа? Нет, только отключил. Я напугал Джека? Да. И лишь
потому, что у того более богатое воображение. На Балазара произведет
впечатление испуг Уродца Джека? Да… но приведет это лишь к тому, что он более
основательно подготовится к операции.
Эдди наклонился над стойкой, глядя Тауэру в глаза.
— Я не хочу убивать детей, понимаете? Давайте разберемся с
этим раз и навсегда. В… ну, в другом месте, неважно, где именно, я и мои друзья
готовы рискнуть жизнью, чтобы спасти детей. Но человеческих детей. А люди,
вроде Джека, Трикса Постино или самого Балазара… они — животные. Двуногие волки.
А волки воспитывают людей? Нет, они воспитывают новых волков. Волки-самцы
женятся не человеческих женщинах? Нет, они спариваются с волчицами. Поэтому,
если мне придется пойти туда, а я пойду, если придется, я скажу себе, что
истребляю волчью стаю, целиком, до последнего щенка. Вот так. И закроем эту
тему.
— Господи, он же говорит на полном серьезе, — выдохнул
Тауэр.
— Я это сделаю, но сейчас речь о другом. О том, что они
придут за вами. Не для того, чтобы убить, лишь развернуть в нужном им направлении.
Если вы останетесь здесь, Кел, думаю, они превратят вас в инвалида. Есть
какое-нибудь место, где вы можете укрыться до пятнадцатого июля? У вас хватит
денег? Сейчас у меня их нет, но думаю, я их достану.
Мысленно Эдди уже перенесся в Бруклин. Под прикрытием
Балазара в подсобке парикмахерской Берни играли в покер, об этом знали все. По
рабочим дням могли и не играть, но кто-то наверняка сидел там с деньгами. Их бы
хватило…
— Деньги есть у Эрона, — с неохотой ответил Тауэр. — Он
предлагал их мне много раз. Я всегда отказывался. Также часто он говорил, что
мне пора в отпуск. Думаю, под этим он подразумевал, что мне надо скрыться от
тех парней, которых вы выгнали. Ему хотелось узнать, что им от меня нужно, но
он не спрашивал. Он не только сорви-голова, но и джентльмен, — Тауэр сухо
улыбнулся. — Возможно, Эрон и я могли бы уехать вместе, молодой человек. В
конце концов, другого шанса может и не быть.
Эдди не сомневался, что химио — и радиотерапия позволят Эрону
Дипно оставаться на ногах и через четыре года, но решил, что сейчас говорить об
этом не стоит. Он посмотрел в сторону входной двери «Манхэттенского ресторана
для ума» и увидел другую дверь. За ней — вход в пещеру. Там, скрестив ноги,
сидел стрелок. Эдди задался вопросом, сколько времени же он отсутствует,
сколько времени Роланд выдерживает пусть приглушенную, но все равно сводящую с
ума мелодию колокольцев.
— Как вы думаете, Атлантик-Сити это далеко? — робко спросил
Тауэр.
Эдди Дин даже вздрогнул. Представил себе двух пухлых овечек,
в годах, конечно, но еще вкусных, забредших не в стаю, а в целый город волков.
