Как только шкаф миновал дверь, крышка ящика из дерева
призраков начала закрываться. Дверь — тоже.
— Нет, ничего у тебя не получится, — пробормотал Роланд. —
Нет, не получится, мерзавец. Оставшиеся пальцы правой руки он сунул в
сужающуюся щель между крышкой и ящиком. Дверь также застыла. Роланд решил, что
с него хватит. Теперь боль добралась и до зубов. Эдди продолжал о чем-то
говорить с Тауэром, но Роланд чувствовал, что на этом надо ставить точку, даже
если Тауэр и делился с Эдди секретами мироздания.
— Эдди! — проревел он. — Эдди, ко мне!
И, к счастью, Эдди подхватил суму и прошел в дверь. Едва он
вернулся в пещеру, Роланд закрыл ящик. Тихонько захлопнулась и ненайденная
дверь. Мелодия колокольцев смолкла. Суставы перестали наливаться болью.
Облегчение было столь велико, что Роланд даже вскрикнул. И еще секунд десять
мог только стоять, прижав подбородок к груди, закрыв глаза, борясь со слезами.
— Спасибо, Эдди, — наконец, выдавил он из себя. — Я говорю,
спасибо тебе.
— Не за что. Давай-ка выбираться из пещеры, если ты не
возражаешь.
— Не возражаю, — ответил Роланд. — Будь уверен.
16
— Тебе он не понравился, не так ли? — спросил Роланд.
С момента возвращения Эдди прошло десять минут. Они отошли
от пещеры, потом остановились на скальном выступе, за крутым поворотом тропы,
сели. Сильный ветер, который только что отбрасывал назад волосы, прижимал к
телу одежду, тут давал о себе знать только редкими порывами, и Роланда они
только радовали. Он надеялся, что они послужат объяснением того, почему он так
долго и неловко сворачивал самокрутку. Но глаза Эдди не открывались от него, и
этот молодой человек из Бруклина, который не так уж и давно был таким же слепым
и глухим, как Андолини и Бьонди, теперь видел слишком много.
— Ты про Тауэра?
Роланд усмехнулся.
— А про кого еще я могу говорить? Про кота?
С губ Эдди сорвался смешок. Он раз за разом глубоко вдыхал
чистый, сладкий воздух, радуясь возвращению. Побывать в Нью-Йорке во плоти,
конечно, лучше, чем в Прыжке, без этих колокольцев и подступающей со всех
сторон тьмой, но, Господи, как же воняло в этом городе. В основном,
автомобилями и выхлопными газами (тут пальма первенства принадлежала сизым
облакам дизелей), но хватало и других неприятных запахов. И почетное место
среди них занимал запах множества тел, тот запах, который не могли скрыть ни
духи, ни одеколоны, ни дезодоранты, которыми так любили пользоваться тамошние
жители. Они хоть знали, как плохо от них пахло? Эдди полагал, что да. Он-то
знал. Неужто когда-то было время, когда ему не терпелось вернуться в Нью-Йорк,
когда он мог убить, чтобы вернуться туда?
— Эдди! Возвращайся от Ниса! — Роланд щелкнул пальцами перед
лицом Эдди Дина.
— Извини. Что же касается Тауэра… да, он мне не понравился.
Боже, перетащить сюда все свои книги! Согласиться помочь спасти мир лишь при
условии спасения своих паршивых первых изданий!
— Он так не думает… разве что в своих снах. И ты знаешь, что
они сожгут его магазин, когда приедут и не найдут его там. В этом можно не
сомневаться. Выльют на пол канистру бензина и подожгут. Разобьют окно и бросят
внутрь гранату или самодельную бомбу. Или ты хочешь сказать мне, что такая
мысль не приходила тебе в голову? Конечно же, приходила.
— Ну, возможно.
Теперь пришел черед хохотнуть Роланду.
— Возможно, это мягко сказано. Итак, он спас свои лучшие
книги. И теперь в Пещере двери появился шкаф, за который мы можем спрятать
сокровище отца Каллагэна. Впрочем, теперь это уже наше сокровище.
— Его храбрость не показалась мне настоящей, — заметил Эдди.
— Скорее, это жадность.
— Не все должны уметь владеть мечом, револьвером, управлять
кораблем, — ответил Роланд, — но все служат ка.
— Правда? И Алый король? И слуги закона, мужчины и женщины,
о которых рассказывал Каллагэн?
Роланд не ответил.
— Может, для него все обернется хорошо. Я про Тауэра. Не про
кота.
— Очень забавно, — сухо процедил Роланд. Чиркнул спичкой по
штанам, руками прикрыл огонек, прикурил.
— Спасибо, Роланд. Вижу, с юмором у тебя становится все
лучше. Спроси меня, удастся ли Тауэру и Дипно выбраться из Нью-Йорка, не
оставив следа.
— Удастся?
— Я знаю, что след они оставят. Мы точно его возьмем, но я
надеюсь, что людям Балазара это не удастся. Кто меня беспокоит, так это Джек
Андолини. Он в таких делах дока. Что же касается Балазара, так он заключил контракт
с «Сомбра корпорейшн».
— Взял золото короля.
— Да, похоже на то, — Эдди послышалось Короля, а не короля,
как в Алом Короле. — Балазар знает, если ты заключил контракт, его надо
выполнить или сослаться на чертовски хорошую причину, которая не позволила
этого сделать. О том, что контракт не выполнен, сразу становится известно. Идет
разговоры, что такой-то мягчеет, теряет хватку. У них есть еще три недели,
чтобы найти Тауэра и заставить его продать участок «Сомбре». Они используют это
время. Балазар — не ФБР, но контакты у него есть, так что… Роланд, беда Тауэра
в том, что происходящее с ним не кажется ему реальным. Такое ощущение, что он
путает свою жизнь с жизнью персонажей своих книг. Он думает, что все должно
закончиться хорошо, потому что писатель подписал контракт, а книги с плохим
концом продаются плохо.
— Ты думаешь, он не проявит должной осторожности.
Эдди усмехнулся.
— Я знаю, что он не проявит должной осторожности. Вопрос
лишь в том, сумеет ли Балазар этим воспользоваться.
— Мы должны присматривать за мистером Тауэром. Держать под
наблюдением для его же блага. Ты думаешь об этом, не так ли?
— Именно так! — воскликнул Эдди, и оба одновременно
рассмеялись. Потом Эдди продолжил. — Я думаю, мы должны послать Каллагэна, если
он, конечно, согласится. Ты, возможно, подумаешь, что я спятил, но…
— Отнюдь, — ответил Роланд. — Он — один из нас… или может
стать. Я сразу это почувствовал. Он привык к странствиям в незнакомых краях. Я
поговорю с ним сегодня. А завтра поднимусь с ним сюда и отправлю через дверь.
— Позволь мне это сделать, — посмотрел на него Эдди. — Для
тебя одного раза достаточно. По крайней мере, сейчас.
Роланд встретился с ним взглядом, бросил окурок в пропасть.
— С чего ты это взял, Эдди?
— Ты поседел еще сильнее. И идешь с трудом. Сейчас немного
разошелся, но я, думаю, шар каким-то образом усиливает ревматические боли.
Позволь мне сопровождать Каллагэна.
